Потому что люди трудные

Перед командировкой созвонилась с автором письма и главой поселения уточнить, будут ли на месте. И вот мы почти у цели. Останавливаемся убедиться, что попали в нужный хутор. 

– А вы из газеты? – интересуются пешие попутчики. – Езжайте туда, где полицейский «газик» стоит. Люди у клуба собираются, и мы туда идём.

Правоохранители, по всему видно, прибыли в нашу честь. Пока знакомимся со стражами порядка, бакаевцы выплёскивают накипевшее: «Сюда не милиция, а глава должна была приехать!», «Когда на происшествие вас вызываешь, через неделю только приезжаете!», «Люди в хуторе без прописки живут, пьянствуют, хулиганят – вам дела нет», «Самогонщики в открытую зельем торгуют – не замечаете», «Звонили про свалку несанкционированную – и связываться не собираетесь». Капитан Коблинков, участковый с приставкой и. о., помалкивает. Подполковник Кривопустов, зам. начальника полиции по охране общественного порядка, тоже с народом в перепалку не вступает, лишь мне приватно поясняет «специфику работы»: чтоб самогонщика уличить, нужно контрольную закупку произвести, понятых привлечь, кучу бумаг оформить...

Заходим в Дом культуры. Сказать «убогость» – ничего не сказать. На пути в зал местные предостерегают: «Ноги не поломайте». О том же скрипят прогнившие доски. Культорганизатор Татьяна Сидоренко показывает комнату, которую она отремонтировала с добровольцами.

– Здесь был ремонт? – удивляюсь, глядя на жуткие чернильные панели, метлахскую плитку на полу, бугристый потолок.

– Видели б вы, что здесь было! Стены дырами зияли. Прошла «с шапкой» по местным предпринимателям, насобирала две тысячи на материалы, а молодёжь помогла поштукатурить, побелить, покрасить. Два кабинета в порядок привели. Зал самим не осилить. Там двумя тысячами не обойдёшься.

Трудно представить в этой большой «хате» современные камеры слежения. Но они были. Четвёртого марта из любой точки мира можно было наблюдать, как выбирают жители Бакая президента России. За кадром, правда, остались минус пять на участке голосования. Но мороз не помешал соблюсти все традиции, вплоть до концерта.

– Вот от того ж и написал, – подключается Николай Шамраев. – Молчал бы, да за державу обидно. Придёшь на концерт – сидят человек двадцать в зале. Детишки на сцену аж синие выходят. Холодина такая.

О том, что ДК не бездействует, свидетельствуют фотографии праздников. К каждому, включая все зимние, готовятся мероприятия. Талантов хватает. Работают вокальный, теат­ральный, хореографический кружки. С «культурной» темы переходим на житейские.

Был когда-то в Бакае колхоз, на котором всё держалось. Давал он людям работу, социалкой хозяйство занималось: строило и этот Дом культуры, и школу, от которой остались теперь лишь стопка плит перекрытия да кусок здания, где приютилась библиотека.

– Школа хорошая была. Году в 68-69-м её отстроили. Просторная, с огромным спортзалом. Сначала была восьмилетка, потом оставили начальную. А в 90-х перевели наших учеников в школы соседних сёл, а здесь разместили летний лагерь отдыха. Но вскоре и его закрыли, – дополняли друг друга собравшиеся.

Теперь школяров возят на выбор в Ребриково или Щед­ровку. Претензий у родителей нет – подготовку дают солидную. По знаниям их дети вполне конкурентны с городскими выпускниками. Но в конкурсе кошельков селяне проигрывают. Потому мало кто из детей поступает учиться в вузы. Большинство молодых или сразу после школы, или, закончив в Чертково ПТУ, уезжают на заработки в Москву, Ростов, Сочи. Подняться на этих отхожих заработках ни у кого не получается.

– А что они там зарабатывают? Половину за квартиру отдают. Питаются бич-супами да анакомами.

– Домой возвращается кто-нибудь?

– Возвращаются. В гробах.

– Саша Кулиничев в Москве на стройке работал. Уволили. Похоронили его родители здесь. Иван Скоробогатов не доехал, по дороге умер. Избили его там, а в больницу не обратишься – полиса нет. Из поезда, когда совсем плохо стало, высадили на очередной станции. Там и скончался. То же самое и в соседних сёлах происходит.

Будучи гражданкой законопослушной, признаюсь, к вниманию правоохранителей не привыкла. А тут – ну по пятам. Мы с народом в клуб – и полицейские с нами; в другой кабинет перешли – участковый следом; в библиотеку отправились – опять «под присмот­ром». В магазин в одиночку зашла ассортимент посмотреть – и. о. как бы невзначай, за сигаретами. Счёт времени пребывания в хуторе шёл уже на часы. А ещё предстояло на мост идти. Тут меня один из стражей порядка и перехватил жалостным вопросом:

– Вы ещё долго? А то нам некогда.

– Да я, в принципе, свою работу могу и без вас делать, – «смилостивилась» я над людьми в погонах.

Но у них, по всему, было другое мнение.

– Пройдите, пожалуйста, в нашу машину минут на пять. Дело в том, что на встречу пришёл один клан, а второй – те, кто работой занимается, не пришёл. Сейчас мы можем представить человека, который из другого клана, и она прояснит вторую сторону медали. Мне показалось, что у вас сложилось однобокое мнение об этой деревне, – убеждал меня подполковник полиции Кривопустов.

Я отказалась от милой, но навязчивой услуги. Тогда «представитель местной пенсионерской диаспоры, которые работяги» с предложением: «Вы послухайте», – вышла мне навстречу сама.Местный депутат Ольга Ивановна Дронова – ярая защитница главы В.Н. Павлуши. Ещё на сходке, когда народ жаловался, что власть от «Единой России» в хуторе не работает, она переводила стрелки на односельчан, обвиняя собравшихся, что «робыть не хотять» и коров держать ленятся. И тогда люди стали рассказывать, как они выживают. Кто имеет возможность, раз в неделю возит молоко на рынок в Чертково. Хоть и за 35 км, всё равно выгодно. Иначе корову держать нерентабельно. Тем более что за механизированными хуторянами вручную сена не успеешь накосить. Спасают огороды. Земля, мол, хорошая, и с водой особых проблем нет. У семьи Сидоренко бюджет складывается из тощей зарплаты культорганизатора и доходов от продажи клубники, которой занимается муж. Ещё он построил две теплицы, где выращивают рассаду и почти круглый год – овощи. Ольга Ивановна Дронова рассказывала, в свою очередь, «как тянут, как роблять» три её взрослых сына. И потому живут хорошо: «У нас у всих заборы с профиля. Хаты сайдингом пообделовани». В советские времена Ольга Ивановна работала дояркой, учётчицей на ферме и всегда была бессменной активисткой. Поэтому её желание побеседовать «в стороне от придирчивых глаз» односельчан и предупреждение: «Хочу рассказать вам так, шоб тикэ вы цого не писали и не чулы, и не казалы» – удивили. Я не обещала молчать, но перемалывать услышанные сплетни не буду. А вот своё «депутатское» мнение женщина выражала без условностей. За законно выбранную власть, пусть даже и бездействующую, она, похоже, готова была порвать не только горло. Прямые и фактически риторические вопросы в тупик Ольгу Ивановну явно не ставили. «Что сделала глава поселения для хутора за три с половиной года?» – «Всё! Шо по ий возможности – всё!» – «Вы как депутат требовали, чтоб Дом культуры отапливался? Он вообще нужен поселению?» – «Нужен, конечно. Но отапливать иго нихто нэ будэ». – «А освещение? Хоть один фонарь поставить можно?» – «Нет. Нет. Нельзя! Потому шо цэ всэ стоить денег. Проект – 1,5 миллиона. Если Миллеровский РЭС не разрешает, она ни яким путём нэ имия права поставить фонарь». – «На мосту уже дети увечиться начали. Главу не касается?» – «Вин даже в совите не стоит на балансе. Она ни имия права туда израсходовать и копийку».

Речка Калитва в Бакае не слишком полноводная, тем не менее надёжно отрезает Заречную от цивилизации. Именно на этой улице больше всего брошеных домов. Но жизнь здесь не замерла окончательно, есть и молодые семьи с детьми. Подвесной мост – единственная связь с миром, через него лежит путь в школу. Мост и всегда был небезопасным, а когда в полноводье 2010 года смыло его опоры, настил развернулся едва не вертикально. Первоклассница Алина Шевцова несколько раз соскальзывала с него в воду. Потом провалился на гнилой доске четвероклассник Даниил Лабодин, вывихнул ногу, распорол её о ржавый гвоздь. Глава тогда приехала к пострадавшему домой, успокоила родителей: «Починим мост».

– Ага, починили… Привезли бетонные столбики к дому, телегу отцепили от трактора и бросили. Хоть впрягайся сам и вези их за два километра, – вспоминает со слезами мама Даниила. – Спасибо депутату районного совета Борзенко – трактор дал и сварку.

– Мы и сами не верили, что получится троса натянуть: один лебёдку крутит, другой с кувалдой бегает, – дополняет рассказ Алексей Березин, один из трёх участников «субботника» на мосту.

Но даже после этого ремонта переправа остаётся опасной. Особенно зимой, когда в 7 часов утра идут дети в полнейшей темноте к школьному автобусу.

Бакай в районе слывёт неперспективным. Потому, похоже, и жалеют вкладывать в него хоть какие-то средства. Но хутор продолжает жить. И пусть ростки этой жизни проглядывают как утомлённые стебельки, пробивающиеся сквозь асфальт, они есть, они всюду. На полуразвалившейся автобусной остановке пестрит жизнеутверждающее признание: «Я люблю тебя, конфетка!!» Знать, есть кому продолжать историю села. Москвичи потянулись в Бакай. Уже три дома купили под дачи. Оптимизмом веет от новёхонького магазина «Эдем».Тут бы неравнодушного хозяина – чуть-чуть навести мосты, и жизнь наладится, забьёт ключом. Ведь и газ есть, и дорога сюда ведёт.

По ней мы направились в обратный путь с заездом в Щедровку. Административное здание не особо выделяется среди окрестных строений. Но флаг и… исполняющий обязанности участкового на пороге стали верными указателями.

Глава Щедровского сельского поселения Валентина Павлуша была уже в курсе, о чём говорили на встрече селяне. Поэтому сходу начала свою правду:

– Когда меня выбрали, уличного освещения не было ни в одном селе. Мы сделали его поэтапно: в Анно-Ребриково 18 фонарей – там средняя школа. Начали оттуда, потому что я там живу, чтобы посмотреть, как оно что получится. В позапрошлом году сделали 24 фонаря по Щедровке и 8 в Но­во­степановке. В Бакае хотели сделать в прошлом году, но из-за отсутствия средств не получилось, и в этом году даже проектно-сметную документацию точно делать не будем. Валентина Николаевна перечисляла в свой зачёт ещё кое-какие выполненные работы, но все они мимо Бакая. Когда же я упрямо переводила речь на этот хутор, звучало неизменное: «Люди очень трудные на подъём. Очень сложно собрать их на субботники». И всё в таком же духе. История с ограждением кладбища, например, была подана так: за кирпич от школы расплатился предприниматель столбиками и штакетником, которые сложили у депутата О.И. Дроновой во дворе. Лежат 15 тысяч рублей на оплату работ, но никто из местных не соглашается построить забор, хотя он должен быть не вкруговую, а только с фасада – на большее не хватит материала. Очень меня удивило, что при тотальной безработице жители хутора так обленились. Специально несколько раз уточнила все детали и даже решила позвонить в Бакай: вдруг не знают про такую «шабашку». Выяснилось, что 15 тысяч собрали сами жители именно на оплату работы по ограждению погоста, так как им объяснили, что нужна бригада с техникой. А делать самим им никто не предлагал. 

В итоге нашей беседы Валентина Николаевна всё же признала, что для хутора Бакай ничего не сделала. Однако продолжала стоять на своём: «Я им предлагала, а они не хотят ничего делать…» До окончания её полномочий осталось полгода.

В октябре в Щедровском сельском поселении снова выборы.