Приказ – не курить!

Хотите верьте, хотите не верьте, но в здании Каневского РОВД – в кабинетах, коридорах по всем этажам – пахнет чистой весенней свежестью, и нигде (!) самому искушённому носу не унюхать запаха курева. Так, наверное, в старое время пахло в институте благородных девиц. Но это моё предположение-сравнение как человека, отродясь не курившего и чувствующего табачный дым за версту.

Я бы, может, и не узнал, как теперь пахнет в нашей полиции (кто из нас туда без нужды ходит?), но меня соблазнил на это Борис Николаевич Неретин, врач из ЦРБ, который уже много лет как энтузиаст ведёт антитабачную пропаганду в районе и теперь ходит гоголем, потому как пропаганда принесла плоды и в районе появился у доктора серьёзный единомышленник. 

– Представляешь, – сказал он, – в нашем РОВД не курят. И это второе в России полицейское подразделение, свободное от табакокурения!

– А первое? – спросил я.

– Самарское ГИБДД. Говорю со слов российского координатора по борьбе с курением Всемирной организации здравоохранения, доктора медицинских наук Галины Сахаровой, с которой общался.

Ого! Тут не захочешь, а побежишь в полицию, будучи журналистом.

Начальник Каневского отдела МВД полковник Николай Анатольевич Коноваленко, человек ещё молодой, живой, умнющий, лёгкий на слово и артистичный, легко согласился на беседу. Чувствовалось сразу – курению он не друг.

– Больше года курение на территории отдела и в помещениях запрещено, – говорит он. – Это наша официальная позиция, есть приказ, и у нас не курят. Не верите – пройдите по этажам, зайдите в любой кабинет, санузел – запаха табачного дыма не унюхаете. А уж если не можешь без курева, выходи внутрь двора, там у нас есть специальное место. Рядом брусья, турник. И если заметим, что куришь, – а ну-ка покажи на турнике, на брусьях, на что способен. (Потому в курилке я не увидел ни одного полицейского, а в ведре валялся всего один окурок – кто-то проскочил незамеченным!)

– Что ж побудило полковника Коноваленко объявить войну курению?

– Вырос на хуторе Партизанском, отец много курил, в доме тоже. Мать всё время ругалась, пока курить не бросил. Я и решил тогда не курить, чтоб ни себе, ни другим не вредить. В армии служил, нелегко было, всё равно не закурил, а потом понял, что большинство людей некурящие. Ну а когда стал начальником, подумал: почему большинство должно страдать от меньшинства, и я в том числе? И властными методами решил объявить курению войну. Так появился приказ. Но до этого была литература против курения от Бориса Николаевича, сложилась внутренняя убеждённость в правоте начатого дела. Приказ ведь написать легко, нужно контролировать его исполнение, нужна методичность. Не каждому легко бросить курить, а начальник увидел – замечание сделал, потом поругал, на совещании рассмотрели – хоть бы так, и проблема будет обнажаться. Разумный человек поймёт пагубность курения и примет решение. Так мы за год в отделе, можно сказать, победили никотиновое иго и всем коллективом дышим чистым воздухом. Чьему здоровью от этого хуже?

А насчёт вреда работе от курения скажу вот что: мы сделали для себя маленькую статистику. У нас два нерадивых следователя курить ходили всё время вдвоём, и мы посчитали: за рабочий день (ненормированный) они ходили курить двадцать два раза. В среднем по десять минут на перекур. В общем – почти четыре часа рабочего времени прокурено. Данные эти подтверждаются видеонаблюдением, возражать бесполезно.

– Да, обложили вы курильщиков серьёзно. Не захочешь, а бросишь курить, – говорю я. (Потом, после беседы, возле курилки поговорили со следователем, старшим лейтенантом Вадимом Дарагановым. Он закодировался от курения. Логика проста: хочешь работать – брось курить.) А как дети начальника относятся к курению?

– Воспитаны соответственно. Дочери девятнадцать, сыну пятнадцать. В городе заходим в кафе, говорят: «Папа, мы здесь есть не будем, здесь накурено».

Но полковника Коноваленко тревожит нынче не столько курение подчинённых, сколько курение и пьянство молодёжи и подростков. И он не молчит, говорит о фактах продажи табака и алкоголя на совещаниях у главы района, в антинаркотической комиссии. А недавно на такой комиссии в Стародеревянковской полиция прокрутила перед главами поселений, депутатами, хозяевами торговых точек сделанный в отделе фильм о том, как идёт торговля запрещённым и как губит молодёжь жажда наживы. В шок ввергли присутствующих своим фильмом. Так что ответ о пользе борьбы с табакокурением полковника Коноваленко, его единомышленников в отделе, последователей доктора Неретина налицо.

После встречи в РОВД в воскресенье иду по Каневскому рынку. Гляжу – знакомый пенсионер Гаврилыч продаёт свои велосипедные запчасти (это его бизнес), и рядом с ними на бархатной тряпочке лежат две курительные трубки, люльки по-нашему, редкой ручной работы штучки, и табак в коробке. Гаврилыч невысокий, сухой и прокопчённый дымом, как донской чебак.

– Гаврилыч, – говорю, – никак проститься решил с люльками?

– Всё, сдох Бобик, дыхалки нема, курить бросил. Может, ещё б и подымил капитанским табачком, да внук припёр. Работает в полиции, а у них там не курят, и он каждый раз мне: «Дед, не копти, чего я должен твоим дымом дышать? А то напишу тебе приказ, как наш начальник». И бабка, старая галоша, ему подпевает. Вот я и решил: прощай, табачок!

И он с такой тоской поглядел на люльки, что мне стало жаль старика.

Доктор Неретин, чтоб я был подкован в теме, дал литературу. Я её почитал, и там столько смертельной информации о курении познал, что стало тошно. Сорок процентов населения нашей страны курит – это 44 миллиона взрослых россиян. Жизнь сокращает курение на 14-15 лет, а доходы табачных компаний в год составляют 40 миллиардов долларов. Что тут ещё говорить?

Когда-то Гиляровский о пьянстве хорошо написал: «Слева кабак, справа кладбище. Пей – и умирай». А прошлым летом одна табачная компания, проводя акцию для молодёжи в Геленджике, написала над своими цигарками: «Вкуси вкус жизни!» Ошиблись дельцы с последним словом…

* * *

Когда заболел раком лёгких мой родственник – замечательный мужик, торакальный хирург краевой больницы, с сожалением глядя на него, спросил:

– Куришь?

– Курю.

– Давно?

– С детства.

Хирург вздохнул.

– Двадцать лет оперирую лёгкие, и не один некурящий не попался, – заключил доктор.

Родственника мы схоронили.

Такая вот история с курением. И пусть лучше Ваенга красиво поёт «таба-таба-табак», чем говорит о нём с горечью торакальный хирург.