Ищите девушку

Судебные приставы который месяц не могут найти Синди-Беатрис Петрову, искалечившую семилетнюю девочку в автокатастрофе

Сейчас Марине Александровой (Алымовой) девять с половиной лет. Спокойными и счастливыми из них были всего три – с четырёх до семи. На первые четыре года её жизни пришлись сиротство при живой матери и детдом. Когда её забрала к себе семья Алымовых и Марина сразу получила любящих родителей и старшего брата, казалось, что теперь-то всё будет хорошо. Но два с половиной года назад машину Алымовых на ростовском перекрёстке протаранила своей белой «Маздой» жительница Аксая Синди-Беатрис – 22-летняя девушка, не имеющая привычки смотреть на светофор.

В результате интенсивного лечения Марина вышла из комы, а полный паралич сменился частичным. Но ни говорить, ни самостоятельно есть она не может, а отчаянные попытки родных наладить с ней контакт лишь недавно начали приносить результаты – пока довольно скромные. «Состояние малого сознания в результате черепно-мозговой травмы» – так это называется на медицинском языке. 

А Синди-Беатрис Петрова хоть и ехала на красный свет, отделалась лёгким испугом: дело против неё прекратили по амнистии в честь 70-летия Победы. «Никакой вины я не чувствую», – заявила девушка на суде. 

Об этом шла речь в материале «И никаких угрызений совести» (см. № 20, 2015 г.). 

Семья Алымовых до аварии

Семья пополам

Сентябрь 2014 года разделил жизнь семьи Алымовых на до и после катастрофы. А год назад и сама семья вынужденно разделилась пополам: Маруся (так называют Марину домашние) с мамой Ириной Алексеевной – в испанской клинике, пятнадцатилетний Артём с папой Александром Васильевичем – в Ростове. 

– И муж с женой врозь, и сын с матерью, – грустно констатирует Александр Алымов. – Всё общение – по скайпу. 

При этом Алымовы понимают: то, что у них появилась возможность устроить Марину на реабилитацию в хорошие клиники – сначала в Барселоне, а затем в Валенсии, – огромное везение.

– Здесь никто не согласился взять её на лечение. И нам неоднократно советовали от неё отказаться, – говорит Александр Васильевич. – Во всех больницах – стандартное условие: ребёнок должен сам себя обслуживать. Нам выдали кое-какое оборудование санкт-петербургского ортопедического завода, которое вызывает пролежни, коляску, которая не помещается в лифт... Из-за повышенного внутричерепного давления поставили шунт – трубку, по которой лишняя жидкость должна вытекать из мозга в брюшную полость, но поставили неправильно: он изначально не работал.

Вообще-то, родители тяжелобольных детей часто винят врачей во всех своих бедах – и далеко не всегда справедливо. Но Алымов – сам врач-анестезиолог, судит профессионально. И подчёркивает: это мнение не только его, но и испанских коллег.

За год, проведённый в Испании, изменилось многое. Нет, чудес не произошло, но достаточно сравнить фотографии Марины до и после. 

– Она набрала вес. У неё восстановились движения всех конечностей. Она сознательно улыбается, плачет, когда ей больно, – перечисляет Алымов. – Узнаёт нас: на Новый год махала нам с Тёмкой рукой по скайпу, даже пыталась посылать воздушные поцелуи. С ней работает логопед, и она уже пытается выражать эмоции звуками.

День расписан с утра до вечера: кроме медикаментозного лечения Марина получает массаж, иглотерапию, остео­патическое лечение, иппотерапию… Последнее – это «лечение лошадьми», очень популярный и, по отзывам врачей, эффективный метод реабилитации детей-инвалидов. Марину, острожно придерживая, сажают на лошадь без седла: при этом кости таза принимают нужное положение для восстановления мышц. А контакт с животными помогает вернуть утраченные эмоции. Кстати, в барселонском зоопарке

Марина увидела жирафа – и улыбнулась. Чуть ли не впервые за всё время. 

– Мы с Тёмкой на днях завели кошку, – неожиданно говорит Алымов. – Он просил, а я не смог ему отказать. Год без мамы… Да и я ночами часто дежурю в больнице – очень ему тяжело.

Перед Новым годом у Ирины Алымовой умерла мать. Приехать на похороны она не смогла: оставить Марину нельзя, брать с собой – тоже. 

«Это нужно не тебе, а Маруське»

Как ребёнок из обычной семьи со скромными доходами смог попасть в испанскую клинику, пребывание в которой стоит от 5 тысяч 600 евро в месяц? По словам Алымова, это в основном заслуга старшей дочери Ольги. Она взрослая, давно живёт в Санкт-Петербурге, но после несчастья с Мариной взяла в свои руки общение с благотворительными фондами и прочую организационную деятельность. Связалась с телевидением и получила приглашение на передачу «Пусть говорят».

Надо сказать, что семья Алымовых – абсолютно не из тех, кто готов выставлять своё горе на ток-шоу и смаковать подробности в эфире. Но Ольга сказала: «Папа, это нужно не тебе, а Маруське». И они поехали.

– После передачи сразу откликнулись два фонда, – рассказывает Алымов. – Оплатили сначала один месяц лечения в Испании. А потом пошли ещё пожертвования...

Программа реабилитации рассчитана примерно на тридцать месяцев. Но кто знает, на сколько хватит денег? Сейчас, слава богу, закрыли январь и февраль, но что будет в марте? Бухгалтерией занимается Ольга – она сейчас и живёт в Испании, чтобы облегчить матери круглосуточную нагрузку. Отчитываются за каждую копейку.

– Мы не заглядываем вперёд больше чем на месяц-два. Но мы твёрдо знаем, что если у нас кончатся деньги и мы вернёмся в Ростов, Марина останется на том же уровне.

Здесь никто не будет ею заниматься: просто нет специалистов, – говорит Александр Васильевич.

Он снова и снова возвращается к больной теме: почему в Испании в каждом крупном городе есть специализированная клиника для детей с ДЦП и черепно-мозговыми травмами? Почему там его жена без посторонней помощи может отвезти наполовину обездвиженного ребёнка в инвалидной коляске в зоопарк или на прогулку и ни в метро, ни в автобусе не возникнет никаких проблем, а дома оказываются недоступными даже лифт и подземный переход?

– В Валенсии даже образовалась небольшая колония из русских семей, которые привезли детей на лечение, в основном с ДЦП. И знаете, что самое интересное? Лучший остеопат Валенсии – родом из Санкт-Петербурга, а три года работал у нас в Ростове.

Руки у Марины были сведены, но сейчас, после лечения, стало намного лучше

Загадочные приставы

Всё это, напомним, происходит по вине одного-единственного человека – Синди-Беатрис Петровой. Но где же сама виновница несчастья? Ведь амнистия освободила её от наказания, но отнюдь не освободила от компенсации причинённого ущерба. По приговору Аксайского районного суда она обязана выплатить 1 млн 18 тысяч рублей за увечья, нанесённые Марине, и ещё 215 тысяч за травмы её брата Артёма (перелом костей таза и др.). Понятно, что эти суммы не покроют и малой части расходов, но это всё же стоимость трёх с половиной месяцев лечения в Испании. Заплатила же Петрова только 18 790 рублей 12 копеек, на чём и успокоилась. И исчезла со всех радаров. 

Характерная деталь: аккурат накануне суда Синди-Беатрис подала на Алымовых заявление в полицию: дескать, они создали сайт, на котором публикуют угрозы в её адрес. В результате чего Александру Алымову пришлось объяснять участковому, что сайт был создан для сбора пожертвований на лечение Марины, а отдельные эмоциональные комментарии посетителей они регулярно удаляют (хотя и не обязаны это делать). 

Когда совесть у гражданина отсутствует в принципе, на сцену выходят судебные приставы. Именно они отвечают за то, чтобы решения суда не оставались бесполезной бумажкой, а претворялись в жизнь. Но почему-то в одних случаях приставы проявляют удивительное рвение, а в других – не менее удивительное спокойствие.

Вот, например, нужно было взыскать долг с героини ещё одной нашей публикации Александры Щетининой. (Об Александре и её дочке Веронике, родившейся с непроходимостью пищевода, мы писали неоднократно – см., например, материал «Мы выживем», № 47, 2015 г. Шесть операций и непрерывное лечение девочки привели семью к полной нищете.) И приставы очищают до копейки банковский счёт, на который поступает пособие по уходу за ребёнком-инвалидом. То есть тот, который по закону ни в коем случае трогать нельзя. И возвращают лишь после вмешательства редакции. 

А вот в случае с Синди-Беатрис всё происходит ровно наоборот. Вроде и долг у неё намного больше, и ребёнка-инвалида на руках нет, и вообще, судя по всему (да хоть по белой «Мазде»), не голодает. В передаче у Малахова прозвучало: папа Синди руководит одной из региональных структур «Газпрома». В этом ли дело, мы не знаем. Но никто с неё взыскивать деньги не торопится. 

Один раз по просьбе Алымовых мы уже звонили в областное управление Федеральной службы судебных приставов. 

– После вашего звонка меня сразу же пригласили в управление. Показали в компьютере, что недавно она сняла со счёта в Сбербанке крупную сумму, хотя не имела права этого делать. Обещали разобраться, как Сбербанк это допустил, – рассказывает Алымов. – На чём дело и кончилось.

А в декабре на имя Ирины Алымовой (она официальный опекун Марины) пришло письмо из того же ведомства, из которого следует, что:

– у Петровой С.А. имущества, в том числе автотранс­портных средств, не зарегистрировано;

– денежные средства на счетах отсутствуют;

– получателем пенсионных выплат она не является;

– информация о её трудоустройстве отсутствует;

– руководителем, учредителем организаций не является;

– в качестве ИП не зарегистрирована;

– по адресу прописки не проживает.

Где гражданка?

– Она существует вообще? – недоумевает Ольга Алымова, переславшая письмо в редакцию.

Нас тоже интересует этот вопрос. Куда могла бесследно исчезнуть гражданка РФ? Кстати, по словам Алымова, те несчастные 18 790 рублей 12 копеек пришли из Москвы.

Может, там и нужно искать следы без вести пропавшей гражданки?

Мы вместе с Алымовыми не можем понять, почему приставы не объявляют Синди-Беатрис в розыск. Ведь статья 65 Федерального закона «Об исполнительном производстве» гласит, что в розыск объявляются должники, чей долг превышает 10 тысяч рублей, а также те, кто должен выплачивать компенсацию вреда, причинённого здоровью. 

Вот мы и написали официальный запрос на имя главного судебного пристава Ростовской области Ю.П. Рыбакина.

Ответ удивил даже нас, привычных ко всем видам отписок. Что и. о. начальника отдела по работе с обращениями граждан О.А. Блынская оставила без внимания вопрос, почему Петрову не объявляют в розыск, это, в общем, ожидаемо. Что ответ почти полностью дублирует то самое письмо, адресованное Ирине Алымовой, которое и стало поводом для обращения к приставам, это тоже дело обычное. И даже то, что в первой фразе письма сказано: «На обращение редактора Ростовского филиала ЗАО ИД «Комсомольская правда» Кадаева М.В.», мы бы как-нибудь стерпели. Но то, что дальше должником, уклоняющимся от выплаты по исполнительному листу названа… Алымова И.А. – это, пожалуй, уже слишком. 

Теперь ещё одна забота: как бы приставы не перепутали. И не начали взыскивать деньги с Алымовой в пользу Петровой.

Нам кажется, что в этом случае Синди-Беатрис найдётся быстро.

Анна КОЛОБОВА
Фото из архива семьи Алымовых

Когда верстался номер. 

В эфире программы «Вести» телеканала «Россия 1» и.о. замруководителя управления Федеральной службы судебных приставов по Ростовской области Максим Тарасов заявил, что Синди-Беатрис Петрова объявлена в розыск. Однако в официальном письме, полученном редакцией, об этом нет ничего. Никакой информации нет и у семьи Алымовых.

Можно предположить, что решение объявить Петрову в розыск было принято срочно, в связи с тем, что сразу два телеканала – «Россия 1» и «НТВ» – выпустили сюжеты о «пропаже» Синди-Беатрис.

Поиск Петровой Синди-Беатрис Александровны в интернет-реестре розыска по исполнительным производствам результатов не дал.

Реквизиты для помощи: 
Карта Сбербанка № 5469 5500 2952 3419; Яндекс-Кошелёк 41001724534138; 
Киви-кошелёк 89518323476; пополните 
баланс телефона 8-962-729-86-41; 
Paypal