Все судьбы в единую слиты

Сделав «хорошее дело», местные власти стёрли с лица земли братскую могилу

«Уже не знаем, куда и обращаться, может, «Крестьянин» разберётся, как так получилось, что в нашем хуторе перед Днём Победы в прошлом году снесли обелиск, установленный на братской могиле, и поставили там одиночное именное надгробие. А под этой плитой ведь лежат не менее десяти человек. Мы возмущаемся, глядя, как на Украине, в Польше, Прибалтике разрушают памятники нашим солдатам. А как же назвать то, что случилось в российском хуторе? Разве это не вандализм?»

Предположить, что жители Советского придумали эту историю, было бы странно, но и поверить в такое почти невозможно. Вернее всего было увидеть всё своими глазами.

Готовясь к командировке, обзвонила десятка полтора тех, кто в силу своей компетентности, по должностным обязанностям или прямой сопричастности, мог что-то прояснить.

– Как снесли стелу? – удивился председатель Егорлыкс-кого совета ветеранов Виталий Яковлевич Пелипенко. – Мы в 2014 году проводили к Дню Победы автопробег по хуторам и сёлам, где есть братские могилы. В Советском на высоком постаменте стояла типовая пирамида, каких много в округе.

Этот монумент и сгребли бульдозером в ближайшую лесополосу

– В нашей местной газете «Торжокъ» № 17 от 2 сентября 2016 года опубликовали статью «К памяти погибших героев особое отношение?», в конце которой обратились от имени жителей хутора Советский к главе администрации Егорлыкского района господину Павлову с просьбой дать оценку действиям руководителя администрации Балко-Грузского сельского поселения, а также попросили прокуратуру Егорлыкского района дать правовую оценку этому факту, – рассказал редактор сетевого издания raionplus.ru Дмитрий Клименко.

На братских могилах не ставят крестов

Среди 15 миллионов записей о судьбах, местах выбытия и первичных захоронений, нанесённых на современные карты, несколько страниц на сайте www.obd-memorial.ru посвящены воинскому захоронению в хуторе Советском. В учётной карточке от 18 марта 1993 года имеется фотография стоявшего на тот момент памятника. На высоком постаменте за оградой почти в человеческий рост скульптурная группа из двух солдат. Один стоит с автоматом наперевес, второй склонился над знаменем. В описании сказано: металлическая ограда размером 4 х 5 метров, вид захоронения – братская могила, захоронено всего три человека, известных – один, неизвестных – два, шефствует над захоронением Совет ветеранов товарищества «Правда» и балко-грузская школа № 18, состояние захоронения – удовлетворительное. Видимо, по этой причине некоторое время спустя эта скульптурная группа была заменена на типовую пирамиду, увенчанную красной звездой. Краткое описание так характеризует новое надгробие: «Обелиск на бетонном постаменте в форме танка. Памятная доска одному солдату с надписью «Пономарчук Иван Яковлевич, 20.01.1905 – 30.01.1943. Ценой своей жизни ты дал нам мир и счастье, глубоко скорбя, мы всегда помним наш долг перед тобой. Жена, дочь, сын, внуки». В пункте 3 (размеры захоронения и его состояние) указано: 

3 х 3 м, состояние хорошее (к этому мы ещё вернёмся). Данная учётная карточка воинского захоронения была заполнена 1 июня 2014 года и подписана начальником отдела ВКРО по г. Зерноград, Зерноградскому, Кагальницкому и Егорлыкскому районам В.А.Филимоновым и главой Егорлыкского района П.А. Павловым. 

А в информации о захоронении от 2014 года почему-то значится уже: «захоронено всего – неизвестно, захоронено известных – 1, захоронено неизвестных – неизвестно». 

Здесь раньше вставала земля на дыбы

Отыскать старожилов в Советском непросто. До войны, говорят, насчитывал хутор около ста пятидесяти дворов. Сегодня едва ли наберётся два десятка, а жилых из них и того меньше. Может, и жили тут труднее прежнего: не было света, дороги, но, по сегодняшним меркам, большие проблемы создаёт и то, что нет воды (её возят самостоятельно, кто как приспособится, из соседних хуторов), нет газа, нет работы. Поэтому остались на этой земле только те, кому она досталась при дележе колхоза имени Микояна. Трудятся фермеры на этих клочках, выживают. Стариков на зиму забирают дети, разъехавшиеся по югу России. Да и тех остались единицы. Елена Аветисовна Варданян обычно живёт в своём разваливающемся на глазах домишке безвыездно. Но в конце прошлого года сломала руку и вынуждена была перебраться временно к дочери в хутор Балко-Грузский.

– Я родом из Еревана, там закончила училище по специальности фельдшер-акушер и трудовую деятельность начинала в Армении. А в 1960 году переехали сюда, на родину мужа. Тогда тут насчитывалось 90 дворов. Конечно, как человека нового меня многое интересовало. Свекровь рассказывала, что армяне переселились в эти места в 1928 году из Осетии, куда они бежали из Турции после резни 1915 года. Часто вспоминала она и о войне. Сам Советский, который тогда назывался хутор Микояна, немцы не занимали, заходили только отбирать у людей продукты. И жители очень рисковали, потому что почти в каждом дворе прятались наши солдаты. У свекрови тоже в скирде зарылись двое армян и четверо русских. Тайком они подкармливали их и поили горячим чаем, потому что морозы стояли сильные. А ночью красноармейцы ушли. Немцы располагались неподалёку, в Лобовой Балке. Это километ­ров семь отсюда, но территория уже Краснодарского края. Оттуда и шёл артобстрел. А ещё в нашем хуторе в школе был госпиталь.

Чтобы вывезти раненых, прилетел санитарный самолёт. И местный парнишка, шестнадцатилетний Сергей Оганесян, переодевшись в женское платье и укутавшись в платок, направился в Лобовую Балку, чтоб сообщить нашим, что можно эвакуировать раненых. А его убили. Тогда отец Серёжи сказал лётчику, чтобы улетали в сторону Ростова. Ещё свекровь говорила, что в этой могиле похоронили пять армян и семь русских наших солдат. А Серёжу похоронили на сельском кладбище. Раньше народ 9 Мая собирался сначала у братской могилы, а потом многие шли к могиле Серёжи.

Версия Елены Аветисовны не совсем совпадает с тем, что вспоминает её сверстник, но уроженец этого хутора Анатолий Керамович Арутюнян. С ним мы связались по телефону, поскольку до весны он будет гостить в Армавире у детей. Когда за освобождение егорлыкской земли шли бои, мальчику было шесть лет. Многое он видел своими глазами. Помнит, как наши мобилизовали девушек рыть окопы, помнит фашистов, шныряюших по амбарам, погребам и сараям с животиной, как ржали они, фотографируя местных женщин, делавших кизяки, чтобы топить печи. Мол, дикари, возятся в навозе.

– Немецкий комендант находился в Кавалерке. Наш хутор они не занимали. Дело в том, что он не был обозначен у них на картах. А хутор тогда был большой. В центре стояла школа, единственная на округу семилетка. Там некоторое время располагался наш госпиталь. Магазин был рядом, лечебница. Это считался центр. Здесь и захоронили наших солдат. Сколько? Ну, двенадцать точно. Четверых только мой отец привёз к могиле на тачке.

Ну а о гибели парнишки у Анатолия Керамовича совсем другая история. Он трактует её так: хуторяне прятались в бомбоубежищах, в ямах этих было холодно, и отец Серёжи в минуту затишья послал его принести плащ. Как раз с самолёта сбросили снаряды. Парня убило сразу, ещё одну женщину ранило.

Что здесь правда, что полуправда – истину уже не восстановить. Очевидцы одного и того же даже вчерашнего события трактуют зачастую его по-разному. Кто с какой стороны его видел, как воспринял, как запомнил. Но, думаю, даже такие немного нестыкующиеся рассказы нужно всё равно сохранить. Крупицы нашей истории в них определённо есть.

Я – не погибший, не живой, один из… без вести пропавших

Лет сорок семья сержанта Ивана Яковлевича Пономарчука считала его без вести пропавшим. Но им несказанно повезло дожить до времени, когда могила их мужа, отца, деда стала известна. Их приезд помнят практически все жители Советского. Документы у солдат перед захоронением, наверное, доставали офицеры, предположили мужчины, встречавшие нас у бывшей братской могилы. Такой факт подтверждают и поисковики. Один из них рассказывал, что нередко делалось это специально: слишком разная цена была у похоронки и извещения без вести пропавшего. В прямом смысле. От этого зависели выплаты иждивенцам. А в результате эти сироты не имели даже возможности принести цветы на могилу родного человека.

Кто сегодня скажет, что это братская могила?

У погибшего за освобождение егорлыкской земли Ивана Пономарчука местный житель Амирханян нашёл перед захоронением в кармане письмо из дома. Несколько десятков лет оно пролежало среди прочих документов, пока хозяева додумались написать по обратному адресу сообщение.

– Приезжали его жена и дочка, как раз это было на 70-летие хутора. Они у меня два дня жили, – уточняет Елена Варданян. – Из Ленинграда они приехали.

– Да нет, – поправляют женщину односельчане, – с Украины они были.

Но тут же кто-то сомневается: или действительно из Ленинграда. Возможно, правы и те, и другие. Могла же, допустим, дочь со временем поселиться в городе на Неве. Но это не важно. Как и то, по их ли просьбе или ими самими была на безымянном доселе памятнике установлена плита с портретом и данными их мужа и отца. С этим дополнением могила всё равно оставалась братской. Такой, про которые пел Владимир Высоцкий: «Здесь нет ни одной персональной судьбы – все судьбы в единую слиты». И было так. Иван Пономарчук в полной мере разделил общую судьбу, освобождая свою Родину в егорлыкской сторонке. Так было, пока...

Из лучших побуждений

Пока «из лучших побуждений» за дело не взялся глава (на тот момент) Балко-Грузского сельского поселения Игорь Геннадьевич Дмитриев. Признаться, я даже оттягивала момент звонка ему. Думала, не возьмёт трубку, не захочет разговаривать или скажет, как жители хутора Советского, что не знает, откуда появилось именное надгробие и кто бульдозером сгрёб в ближайшую лесополосу метрах в пятидесяти остатки памятника, стоявшего на братской могиле. Там же в россыпи теперь уже мусора покоится и бессмертный лозунг Ольги Берггольц: «Никто не забыт, ничто не забыто». Но нет, экс-глава охотно начал объяснять, как творил он «доброе дело». 

– Не так всё было. Старый памятник обрушился весь, к 70-летию Победы мы его связали проволокой. Ремонту памятник не подлежал.

(Напомню, всего двумя годами ранее состояние памятника было оценено как хорошее).

– Но местные жители предлагали же вам разные варианты: сложиться деньгами или завезти щебень, песок, цемент.

– Это правда, никто мне нет не говорил, но и да я не услышал. Я понимаю, что внешне это выглядит не лучшим образом. Однако, я считаю, что сделал хорошее дело. Действовал из лучших побуждений.

– Как же хорошее, вы же сгребли как мусор памятник десяткам героев, оставив только именную плиту, на которой написано: «От жены, дочери, сына, внуков». Вы же, по сути, разрушили братскую могилу, стёрли память о покоящихся там людях.

– Но там же написано: «Вечная память героям Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.».

– ?!

Я поинтересовалась ещё, была ли эта «добрая» инициа­­тива хоть как-то узаконена соответствующими распоряжениями, постановлениями, актами главы. Он заверил, что всё было сделано как положено. Но в администрации сельского поселения, где с 1 ноября прошлого года пост главы занимает Наталья Викторовна Шаповалова, сказали, что ни одного документа, касающегося «реконструкции», в архивах не обнаружено.

Раз – это факт, три – система

С горечью рассуждает о творящихся в районе преобразованиях местный журналист Дмитрий Клименко:

– Знаете, один – это факт, но два, три – это система. А в Егорлыкском районе она уже прослеживается. Подобная ситуация наблюдается в райцентре. Здесь на политой кровью в гражданскую войну земле в 1975 году был установлен памятник красным конникам. Два года назад в районе провели аукцион и продали прилегающий к памятнику участок под строительство торгового центра. Он по проекту подступил вплотную к монументу, хотя охранная зона возле памятников в городе находится в радиусе 100 метров, в сельской местности – 200. Хорошо ещё, что удалось нам отвоевать три метра и добиться снижения этажности с трёх до двух. Но всё равно с учётом прокладки новых коммуникаций, отсутствия обдуваемости памятник в ближайшее время начнёт разрушаться. Поэтому я не удивляюсь тому, что произошло в хуторе Советском.

Не знаю, стоит ли надеяться, что на месте братской могилы будут проведены поисковиками раскопки, чтобы восстановить хотя бы численный состав погибших солдат. Но уж восстановить статус братской могилы ко Дню Победы местные власти просто обязаны. Будем надеяться, что не останутся в стороне не только районные прокуратура и администрация, но и областные власти дадут правовую оценку тому, как судьбы многих людей были слиты в «единую» по воле чиновника, движимого благими намерениями.

Людмила ВОРОБЬЁВА
х. Советский, 
Балко-Грузское сельское поселение, Ростовская обл.