Принято терпеть
Карантин усугубляет и без того тяжёлую ситуацию с домашним насилием
По данным Росстата, в России живёт 16 млн женщин, которые столкнулись с домашним насилием. На юге эта проблема особенно остра из-за близости Кавказа, считают эксперты, а в связи с карантином ситуация становится ещё болезненней. «Крестьянин» услышал три истории разных женщин, которые подвергались домашнему насилию. Все они связаны с одним кризисным центром – из соображений безопасности мы его называть не будем. Фонд помогает устроиться женщинам, сбежавшим от мужей-тиранов, занимается юридическими и правовыми вопросами. Две пострадавшие попросили помочь с жильём, третья погибла – её делами занимается адвокат, сотрудничающий с кризисным центром.
«Я этого боялась больше всего»
Ольге 31 год. Родилась и выросла в Краснодарском крае, в селе. Отучившись на кондитера, поселилась в Армавире. В октябре прошлого года переехала в Ростовскую область.
– Говорят же: чего больше всего боишься, то с тобой и случается. В моей семье папа часто пил и распускал руки. В юности я думала, что если человек не будет пить, то и драться не станет. Первый муж, Николай, покорил именно надёжностью – занимался спортом, учился на ветеринара, вредных привычек не имел, даже не матерился.
Спустя несколько лет отношений молодые люди стали жить вместе, потом появилась Анна. С рождением ребёнка поведение супруга изменилось, он стал грубее. Зарабатывал мало. В ссорах стал поднимать на жену руку.
– Я замазывала синяки и считала, что сама виновата. Может, надо было мягче разговаривать. Думала: если ему со мной лучше станет, он сам захочет найти работу. Старалась стать удобней. Но на деле вышло только хуже. Мог вспылить, если считал, что я заговорила с ним не тем тоном. Или он неожиданно сказал что-то грубое, а мне расхотелось разговаривать. Отвернулась, например, посреди разговора. Он бил по лицу за то, что отвела взгляд. Я терпела, у нас же дочь.
Анна росла, смотрела на ссоры родителей и побаивалась отца. Со временем стало доставаться и ей. Папа грубо разговаривал, давал подзатыльники, бил.
– Однажды пришла с работы, а у неё всё от поясницы и до колен исполосовано, аж до гематом. Это он её так проводом от телефонной зарядки. Я была в шоке. Стала расспрашивать, в чём дело. Оказалось, он её пытался спать уложить, дочь капризничала, не засыпала, а он разозлился. Коля не пил, не употреблял никаких веществ, то есть не находился под каким-то воздействием.
После этого инцидента семья перебралась из съёмной квартиры к родителям Николая, чтобы дочь больше никогда не оставалась наедине с отцом. Но и в этом доме жизнь спокойней не стала. В скандалах муж начинал выгонять Ольгу из дома, а когда она действительно шла собирать вещи, избивал и не давал уйти. Для него это было сродни игре, считает женщина. В конце концов Ольга его бросила и решила начать новую жизнь...
Со вторым мужем Ольга познакомилась в интернете. Дмитрий писал стихи, Ольга оставила под одним из них комментарий, завязалась переписка. Однажды мужчина приехал к ней в Армавир, после этого они стали встречаться.
– Дима сразу нашёл подход к Анечке. Родному отцу она была не сильно нужна. А когда Дима к нам приходил, они вместе готовили еду, играли, прибирались. Мы гуляли, жарили шашлыки. Он говорил ей очень правильные, подкупающие слова: что её не за что бить, что как вообще можно поднять руку на девочку или женщину, что надо быть дружными. Я не могла нарадоваться, – рассказывает Ольга.
Затем Ольга переехала к Дмитрию в Ростовскую область. Вскоре выяснилось, что у мужчины есть бывшая жена и трое детей, и она подала на алименты. Из зарплаты Дмитрия стали вычитать существенную сумму.
– После этого он стал пить, – говорит Ольга. – Кричал, что моя дочь вся «в своего папашу». Я заступилась – наехал и на меня. Впервые ударил меня по лицу. Я была на тринадцатой неделе беременности.
Ольга хотела собрать вещи и вернуться на Кубань, но мама и бабушка Дмитрия отговорили. Уверяли, что он неконфликтный, ни на кого руку не поднимал. Ольга поверила, что такое не повторится, и осталась.
– Когда я была на девятнадцатой неделе, он сам решил от меня уйти. А уходя, избил до сотрясения мозга. Я осталась на съёмной квартире практически без денег, беременная двойней, в чужом городе. Только дочка рядом. Она спрашивала: «Мама, а дядя Дима только притворялся, что любит меня, да?» А Дима пришёл в себя, успокоился и стал звонить, предлагать помириться. Спрашивал, прощу ли я его, если он закодируется. Я пока не решила, что делать. Всё ещё его люблю. Пока не ушла в декрет, попросила помощи в кризисном центре для женщин, попавших в беду. А как только отпустят с работы, поеду на Кубань, к маме.
Ольга ходила в травмпункт зафиксировать побои. Ей выдали справку о сотрясении мозга и доложили участковому. Тот с Ольгой поговорил.
– Он объяснил мне, что единственное, что может сделать полиция – это выписать штраф в размере пяти тысяч рублей. Я не стала писать заявление.
Спасибо уголовному розыску
Малике 28 лет. Чеченка, мать троих детей. Вышла замуж в 17 лет. Так, говорит она, было принято.
– У нас традиционно о судьбе дочери договаривается отец. Чтоб вы понимали, с мужем у нас не было ни чувств, ни встреч – я его в первый раз увидела на свадьбе, и это по нашим законам в порядке вещей. Два месяца мы жили нормально, а потом понеслось. Наверное, никогда тот день не забуду – он мою жизнь на до и после разделил. Я мыла во дворе плитку, поливала шлангом. Рядом был деверь, он стал брызгаться на меня водой из бутылки. Я со смехом подхватила игру: направила немного воды ему на ступни.
Ну, и дальше пошла по своим делам, сразу забыв об этой ситуации. А потом деверь рассказал про это мужу, муж разозлился и набросился на меня с кулаками. Я ничего не сказала родителям. Замазывала синяки тональником. У нас не принято выносить сор из избы, совсем. Старшие говорят: «Если вас вечером не вешают и утром не снимают – можно терпеть». То есть не убивают – и молчи.
Беременности дались Малике нелегко, все три раза лежала на сохранении. Путёвку в больницу пришлось выбивать с трудом.
– Мы жили вместе с его мамой, и она была главой семьи. Бывало такое: мне надо обследоваться, поехать в больницу, а мама мужа уговаривает: «Ты её никуда не пускай, зачем это надо, пускай дома сидит. В наше время так не ходили и нормально рожали». А мне надо было экстренно лечь в больницу. Я мужу справку принесла, что надо, а он разозлился и избил. Но в больницу всё-таки пустил.
Малика вспоминает причины побоев. Например, просила у свекрови денег на колготки детям (все семейные деньги тоже были в её распоряжении). Та просила подождать.
Спустя месяц Малика обращалась к своей родной маме, и та присылала деньги. Мужа такое самоуправство выводило из себя. Он никогда не извинялся за побои. Старшие люди советовали терпеть и жить ради детей.
– Нас воспитывают так: раз один раз вышла замуж, надо жить до конца и терпеть. Поплачешься – услышишь: «Он ещё молодой. Потерпи. Время пройдёт, дети вырастут, всё изменится». Но мой муж был старше меня на 16 лет. И он абсолютно во всём слушал маму.
В феврале Малика пережила самое жестокое избиение. Муж сначала бил по лицу, затем повалил на землю и стал пинать ногами. На вопрос, зафиксировала ли она побои, Малика осторожно объясняет: «У нас так не принято, как это – пойти снять побои? У нас в магазин просто так выйти нельзя. Я сделала фотографии на телефон, сняла лицо в синяках и кровоподтёках».
Ещё Малика позвонила отцу и рассказала, что с ней происходит, попросила защиты. Он не приехал. Ответил, что семья должна сама разбираться.
Месяц-полтора женщина продолжала жить с супругом, продумывая план побега, собирала деньги, просила у мамы. Затем сбежала. Где прячется, не говорит – не хочет, чтобы её отследили.
– Меня с детьми объявили в уголовный розыск. Нашла меня российская полиция. Я им рассказала всё как есть. Если бы это была чеченская полиция, я уверена, меня бы давно вернули. Но российская оказалась совсем другой. Меня поддержали. Спасибо уголовному розыску – дали поговорить с психологом, меня выслушали! Сейчас я прячусь как могу. Если меня найдут – убьют. Некоторые женщины так убегали – если их находили, то в живых не оставляли. Считается, что это большой позор. Я запятнала честь семьи – бросила мужа, ушла с детьми. Однозначно убьют, причём сделает это не муж, а отец – это его я опозорила. Меня обнадёживает, что некоторых, кто хорошо подготовился к побегу, так и не нашли. Хочу стать одной из них. Сложнее всего было решиться на побег. Я каждый день боюсь. Не знаю, что мне принесёт следующий день. Я не хочу умереть молодой...
Малика училась в колледже, но бросила учёбу. Сейчас мечтает найти работу и обеспечивать себя и своих детей.
– Мне всегда хотелось работать в сфере красоты, с детства хотела делать женщин красивыми. Если удастся, выучусь на парикмахера. Я потеряла много лет – могла уже самостоятельно стоять на ногах. Но я очень рада, что у меня есть дети. Надеюсь на лучшее...
Один раз – не уголовник
Адвокат Евгения Дохнова сотрудничает с кризисным центром. Сейчас она защищает интересы семьи женщины, погибшей в семейной ссоре. Сожителя погибшей судят по 109-й ст. УК РФ – непредумышленное убийство, за это вполне реально получить небольшой условный срок, говорит адвокат.
– История такая. 22 января в пылу ссоры обвиняемый облил жену Наталью жидкостью для возгорания и поджёг. Он сейчас даже не находится под стражей. По его словам, они с Натальей стояли на балконе, ругались. Он выплеснул ей в лицо этиловый спирт, чтобы проучить, а сам курил и, видимо, стоял слишком близко. Женщина горела меньше минуты. За это время огонь съел её до костей. У обвиняемого обгорели руки, но не сильно – я думаю, это потому, что он пытался её потушить. Свидетели рассказывали, что они в тот день опять ссорились и мужчина кричал жене: «Тебя убить мало!»
В больнице Наталья ещё была в сознании, и сказала в ожоговом отделении: «Муж облил спиртом и поджёг». Женщина погибла в реанимации спустя две недели. У неё было повреждено 45% поверхности тела – не самая критичная цифра, но ожоги были глубокие. Ей было 43 года.
У Натальи осталась полуторагодовалая дочка – общая с обвиняемым, и двое детей от первого брака. Старшая дочь утверждает, что сожитель часто бил маму, но она никогда не обращалась в медучреждения, чтобы зафиксировать побои. Если бы обращалась, то сейчас мужчину могли бы судить совсем по другой статье.
С карантином ещё хуже
В условиях карантина и режима самоизоляции, введённых во многих странах для борьбы с распространением вируса COVID-19, в разы увеличилось количество случаев домашнего насилия, сообщает генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш. По данным «Коммерсанта», в мире удвоилось количество обращений женщин в связи с домашним насилием. Между тем МВД России выпустило пресс-релиз, в котором опровергло информацию о росте домашнего насилия в стране из-за введённого режима самоизоляции.
«В апреле 2020 года посягательств в сфере семейно-бытовых отношений зарегистрировано на 9% меньше, чем в апреле 2019 года, в том числе на 14,6% меньше фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, на 17,1% – вреда средней тяжести, на 3,3% – лёгкого вреда здоровью», – пишет пресс-служба МВД.
Эксперты полагают, что в карантин не многие женщины станут снимать побои и вызывать полицию – наоборот, будут больше терпеть.
– Люди находятся дома, в замкнутом пространстве, и конфликтные ситуации не редкость. Может быть, подробнее о них мы узнаем спустя время, – говорит Валерия Елизарова, основатель фонда помощи женщинам «Мамины руки».
– У нас на юге сильная латентность домашнего насилия из-за Кавказа, где это всё в принципе замалчивается, – говорит Сергей Надтока, кандидат юридических наук. Сергей Викторович помогает женщинам, которые пострадали от домашнего насилия, сотрудничает с кризисными центрами. – Мало кто обращается за помощью, потому что принято терпеть.
Часто мужчины, поднимающие руку на женщин, запрещают им работать из ревности или других причин. Такое насилие называется экономическим, говорит Надтока.
– Он делает её абсолютно зависимой в финансовой сфере, и ей в случае чего элементарно некуда идти и не на что жить. Сегодня мы не можем даже взглянуть на реальную картину: нет статистики. Мы обращались с запросом в Управление МВД по Ростовской области – нам ответили, что эти сведения секретны.
Чаще всего в полиции пытаются отговорить женщину писать заявление на партнёра – мужа или сожителя, утверждает Сергей Викторович.
– В 2016 году домашние побои были декриминализованы, и они теперь в ведении Административного кодекса. За такое насилие предусматривается наказание в виде 15 суток ареста или денежного штрафа. Если человек, ранее привлечённый к такой ответственности, опять совершит побои в течение года, его можно будет привлечь уже к уголовной ответственности. И будут последствия в виде судимости, сложности с работой. Но полицейские женщине всё объясняют – зависимой, подчеркну, женщине: за то, что вас побили, вычтут деньги из вашего семейного бюджета. А если привлекать к уголовной ответственности за повторное избиение, то он потеряет работу, и вы с детьми останетесь без средств к существованию. Некоторые мужчины и сами не промах, говорят: пойдёшь пожалуешься – у нас вообще ничего не будет, и даже если разведёмся, алиментов тоже. Это развязывает им руки. В таких условиях всё, что мы можем, это помогать конкретным людям, которые к нам обратились, изменить свою жизнь, – заключает Сергей Викторович.
Ирина БАБИЧЕВА
