Закон сырой, но это закон
Пчеловоды пробивали его почти 30 лет. Но то ли получили, что ждали?
Закон «О пчеловодстве в Российской Федерации» депутаты Государственной Думы приняли в 3-м чтении 22 декабря прошлого года, 25-го он был одобрен Советом Федерации, а совсем под завязку года, 30 декабря, подписан президентом России Владимиром Путиным. ФЗ № 490 вступит в силу по истечении ста восьмидесяти дней после дня его официального опубликования, то есть 29 июня 2021 года. Документ содержит 6 глав и 18 статей. К большинству из них возникает много вопросов, которые «Крестьянин» попытался обсудить с теми, кто глубоко разбирается в проблемах отрасли.
Лариса Павловна Морева — председатель координационного совета Краснодарского края по пчеловодству, профессор кафедры зоологии КубГУ; Александр Павлович Железняков, председатель правления Ростовской областной общественной организации «Союз пчеловодов Дона»; Александр Анатольевич Ряднов, пчеловод из Красносулинского района Ростовской области.
С «грязной водой» выплеснули ЛПХ
В общих положениях говорится, что настоящий закон устанавливает правовые основы развития пчеловодства как сельскохозяйственной деятельности, а также деятельности по сохранению пчёл. Это безусловно важно. Кроме того, в законодательстве прописаны основные понятия: «пчеловодство», «продукция пчеловодства», «пчеловодческое хозяйство», «пчеловодческая инфраструктура», «пасека», «улей», «пчелиная семья». Казалось бы, банальные пояснения, однако тут и обнаруживается первая закавыка: «пчеловодческое хозяйство», как понимают его законодатели, это юридическое лицо, крестьянское (фермерское) хозяйство, а также приравненный к ним индивидуальный предприниматель. Личные подсобные хозяйства в перечне отсутствуют, хотя в России именно в ЛПХ содержится 93,3% пчелосемей. Почему основные производители мёда и апипродукции оказались вне закона? Может, союзы пчеловодов не досмотрели?
– А у нас кто спрашивал? – возмущён Александр Железняков. Создаётся такое впечатление, что при принятии закона практически не было никакого обсуждения среди пчеловодов. Проект выдвинули летом, когда все пчеловоды были в степи, на пасеках. Там нет ни интернета, никакой связи. А если не учитывать личные подсобные хозяйства, когда основная масса пчёл принадлежит им, я даже не знаю, как это назвать.
– Видите, как они хотят: чтобы создавались кооперативы, что все должны идти через них, – так понимает узаконенный казус Лариса Морева. – Может быть, это в конце концов и хорошо, я не знаю. Но тут тоже надо ставить вопрос: куда кто должен входить и с чем? В кооператив, говорят, надо входить, чтоб обязательно земля была. А где её брать? Не у всех же пчеловодов есть земли, и не каждый может получить участок. Вот в чём дело.
Александр Ряднов на ближайшее время угрозы существованию своего ЛПХ не видит.
– Закон принят. Но кто его ещё контролировать будет? Понятно, что это пока. Я так понимаю, это делается на будущее. А суть, как мне кажется, такова: местное пчеловодство немножко поприжать и приоткрыть дорожку «промышленникам» – тем, у кого тысяча семей и больше. Их пока меньшинство, потому что дорога для них не открыта, ЛПХ как раз мешают, которые производят сейчас практически весь мёд. Он налогом не облагается, а государству надо, чтобы облагался. У «тысячников» объём мёда будет сумасшедший. Значит, куда им? Только работать с сетевиками. То есть весь мёд будет идти через налог.
Где собирать правильный мёд
В разделе, регулирующем создание и эксплуатацию пчеловодческой инфраструктуры, есть ограничения по расположению пасек «на земельных участках, которые были использованы для размещения кладбищ, скотомогильников, объектов размещения отходов производства и потребления химических, взрывчатых, токсичных, отравляющих и ядовитых веществ, пунктов захоронения радиоактивных отходов». Но ведь не всегда «на глаз» можно определить «гиблые» места.
– Я в своей практике (а занимаюсь пчеловодством всю жизнь) таких случаев не встречал, чтоб кто-то добровольно становился на подобных участках. Собственно, они нам и не попадались. Сами стараемся избегать таких мест. По крайней мере, если знаем, никогда не станем. Здесь, видимо, всё упирается в то, что расстановку пасек нужно согласовывать с местными административными органами и районной ветеринарной службой. Согласен, мы должны информировать о размещении своих пасек, так должно быть. Но на сегодняшний день это практически не действует, потому что и административные органы к этому не готовы. Пчеловод что, будет гоняться за главой, чтоб подписать документ, разрешение на стоянку? На такое согласование может уйти несколько дней, а пасеки у нас в основном кочующие, – комментирует ситуацию Александр Железняков.
Стоит сказать, что пока ждали федеральный закон, многие регионы успели принять свои местные, которые шлифовались ежегодно и могли бы послужить прообразом общероссийских правил. Например, указывая на недостатки 490-ФЗ, Лариса Морева отмечает «обилие общих фраз, не подкреплённых ничем», или отсылки к «смежным» законам.
– Вот это всё мы должны рыть? Искать закон по животноводству, закон о лесе. Про лес прямо не написано, что в него сейчас не заедешь и не постоишь. А ведь можно было указать, как прописано в законе Краснодарского края: пчеловоды имеют право на период цветения сильного медоноса заехать на непродолжительный срок (2-3 недели) поопылять цветы и уехать. Ведь пчёлы приносят не вред растениям леса, а, наоборот, пользу. Создаются условия для высева семян хороших, оплодотворённых, чтобы из них выросли крепкие растения, если старое дерево пропадёт. Особых-то насаждений в лесах не делают, редко где проводят посадку каких-то необходимых пород, особенно перекрёстно опыляемых, которые дают мёд и пыльцу пчёлам. Они вырубаются и после вырубки не восстанавливаются. У нас, допустим, липу никто не высаживает в лесу, её всего 0,5% на Северном Кавказе. Липового мёда в последнее время почти не получаем, потому что старые деревья выпиливают на дрова. Точно такой же процесс происходит с каштаном.
Смертию смерть поправ
Закон, наверное, так и не приняли бы до сих пор, не случись в последние годы сразу в нескольких регионах массового отравления пчёл ядохимикатами неизвестного происхождения. Этому поспособствовало то, что в 2011 году Россельхознадзор лишили функции контроля за оборотом пестицидов. Слава богу, эту ошибку наконец исправили (читайте в № 3 газеты «Крестьянин» статью «Обработки полей — строго по регламенту»).
Теперь статья 16 пятой главы закона «Сохранение пчёл» гласит: «Не позднее чем за три дня до проведения работ по применению пестицидов и агрохимикатов лица, ответственные за проведение таких работ, обеспечивают доведение до населённых пунктов, расположенных на расстоянии до 7 км от границ запланированных к обработке пестицидами и агрохимикатами земельных участков, через средства массовой информации (радио, печатные органы, электронные и другие средства связи и коммуникации) информации о таких работах».
Достаточно ли трёх дней на передислокацию? Как эту норму закона оценили наши практики:
– Что такое три дня для юга? Все пункты закона, даже ветеринарные правила, ориентированы на Среднюю полосу России, где более мягкий климат. У нас в южных регионах пчелу в улей загнать невозможно, когда стоит жара. В это время семьи очень сильные, половина пчёл ночует на улице. Веником же их не загонишь. Ну, есть, конечно, способы, но летом переезжать сложно. И закрывать ульи, когда идёт медосбор, на практике означает уничтожение пчелосемей. Нарушается температурный режим в улье — всё, вы ничего не сделаете, потекут рамки с мёдом, уничтожится расплод. Такой случай был в 2000 году, когда в Мясниковском районе обрабатывали на полях люцерну и погубили 200 с лишним пчелосемей. Из закрытых уликов мёд потёк. Мы уже сколько говорим, что хотя бы применяли то, что прописано. А у нас закупают дешёвые китайские препараты иногда неизвестного состава, да ещё и обработки ведут по цветущим растениям, чего категорически делать нельзя. Но по сути ведь не несут никакой ответственности. В прошлом году возбудили два уголовных дела против фермеров. Они незаконно завезли препараты, которые вообще не должны применяться. Суд был. Оштрафовали каждого на две тысячи рублей. Нам не надо штрафовать, надо, чтоб они тоже понимали вред, тоже придерживались каких-то норм и правил. Кстати, в Мясниковском районе последние 10 лет массовой гибели пчёл не наблюдается. Потому что сильна взаимосвязь пчеловодов с растениеводами.
Александр Ряднов полностью согласен с руководителем Союза пчеловодов Дона о взаимной ответственности.
– Прежде чем стать на поля, надо с фермерами договариваться. Так всегда было. Если ты не уведомил, сам виноват. Фермер же не обязан объезжать каждый день поля: кто там стал или не стал. Ну, а насчёт трёх дней — это самый-самый минимум. День собраться, день уехать. Но не у всех же пчеловодов есть свой транспорт грузововой, то есть его надо найти. А если попадает на период уборки, машину крайне тяжело нанять. Конечно,желательно хотя бы за пять дней.
Из своей практики красносулинский пчеловод привёл пример, когда с фермером рассчитывали по часам время опыления полей пестицидами, и каждый остался при своих интересах.
О действенности краснодарского закона рассказала профессор Морева:
– У нас на Кубани не было большой потравы, всего 0,2%. Администрация знает, когда обрабатывают поля, она даёт сигнал всем фермерам, всем хозяйствам. Те в свою очередь в курсе, стоит ли у них пасека. У нас фермеры лично проезжали по пасекам и под роспись предупреждали пчеловодов, чтобы те собирались и уезжали на стоянки за 10-15 км. К нам администрация прислушивается. Когда было совещание по потраве клопа, меня приглашали.
Я сказала: уважаемые специалисты защиты растений, хотите вы — не хотите, защищать растения надо, но не надо забывать, что у нас есть пчёлы, а это полезные насекомые, и убивать их нельзя. Поэтому определитесь, когда вы обрабатываете, и предупредите пчеловодов.
Кавказская, карпатка и карника
Пчеловоды и сами, бывает, рубят сук, на котором сидят. Настоящим троянским конём стали пчёлы, завозимые из Средней Азии, и лекарственные препараты, приобретаемые в Китае. Александр Железняков считает, что основной упор сейчас должны сделать на паспортизацию пасек.
– Работа эта уже ведётся, крупные пчеловоды сами заинтересованы, чтобы у них на пасеках был порядок, потому что они кочуют и по Ростовской области, и в Краснодарский край, и в Воронежскую и Волгоградскую области. Наибольшая проблема с мелкими пасеками: 3-5-10 пчелосемей, которые стоят на месте и не имеют никакой регистрации, они нигде не учтены, за ними нет никакого контроля. И часто это просто дилетанты, начинающие пчеловоды. Преимущественно их пасеки — разносчики заразы. Идёт бесконтрольный ввоз пчёл из Средней Азии, хотя у нас есть планы породного районирования.
– У нас только три породы пчёл можно водить на юге России: кавказскую, карпатскую и карнику. Только они устойчивы к нашим условиям. Из Узбекистана вообще нельзя завозить. Пчеловоды говорят, эти пчёлы все больные. Их дёшево продают, и они делают конкуренцию для наших пчёл. Мало того, они ещё и заразные. Собственно, это помеси тех же пчёл, что и у нас, но эти с болячками, – сетует Лариса Яковлевна.
– Там шло массовое применение китайских препаратов с запредельным сордержанием действующего вещества, потому что своего производства в Узбекистане, Туркменистане, Казахстане нет, – поясняет Железняков. – И сейчас сюда вместе с пчёлами везут мутированного клеща, которого наши препараты уже не берут. Клещ умеет приспосабливаться. Если раньше мы делали 3-4 обработки в зиму от клеща, то сейчас – 10-12, а то и 15. И добиться какого-то результата можно только кислотными обработками. Потому в зиму пчёлы уходят слабые, из зимы выходят слабые или погибают вообще.
– Я муравьиной кислотой обрабатываю, как дед мой научил. Летом её не применишь, только по осени и ранней весной, – делится опытом потомственный пчеловод Александр Ряднов.
Впрочем, в отличие от бывших среденеазиатских республик Союза, в России препараты для лечения пчёл производят. Продукция компаний «Агробиопром» и «Апи-Сан» вполне доступна по цене, а то, что её охотно закупают европейцы, говорит о высоком качестве и безопасности.
Сохранению племенной продукции пчеловодства посвящена ст. 17 пятой главы, в которой прописан запрет на размещение пасек ближе 25 км от племрепродукторов. И эта норма, видимо, оправдана и вряд ли кем будет оспариваться. Чего не скажешь о требованиях ветеринарных правил содержания пчёл, опираться на которые призывает п. 3 ст. 13 гл. 4.
Правила или приговор?
В интернете несколько раз встретилось, что вступят в силу правила, разработанные взамен старых от 2016 года, с 1 марта 2021 года и будут действовать до1 марта 2027 года. А вот приняты ли они уже или продолжается обсуждение, не смогли прояснить ни всемирная сеть, ни собеседники «Крестьянина». Минсельхоз РФ объясняет, что документ этот разработан для минимизации рисков распространения инфекционных заболеваний медоносных пчёл, а также снижения доли недоброкачественных примесей в продукции пчеловодства. Однако создаётся впечатление, что решить обозначенные проблемы намерены уничтожением самой отрасли пчеловодства. Помните цифру: 93,3% пчелосемей содержится в личных подсобных хозяйствах. И как эти малые формы хозяйствования смогут выполнить такие, например, требования: пасеки должны располагаться не ближе трёх километров друг от друга? Или: запрет содержания пчёл ближе 300 м от содержания животных других видов, за исключением принадлежащих хозяину пасеки. То есть если с соседями отношения дружеские, то, скорее всего, они не станут третировать «нарушителя». А если конфликтные? За милую душу нажалуются, даже если сами травят округу мухами и ароматами свиней и скотины.
И таких пасек в России большинство
Запрещается располагать пасеки ближе 500 м от границ полосы отвода автомобильных и железных дорог, высоковольтных линий электропередач. Запрещается размещать пасеки на расстоянии не менее трёх километров от болот. А что считать болотом? А если именно там произрастают лучшие медоносы?
В градусах по Цельсию, метрах и сантиметрах прописаны требования к зимовникам. А так ли они нужны в южных регионах, где пчёлы прекрасно зимуют на улице? И подобных положений в правилах ещё достаточно. Так что уповать придётся только на то, что «строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения», как заметил классик русской литературы Салтыков-Щедрин.
И на сладкое…
Dura lex sed lex
Фраза эта настолько известна, что большинству перевод с латыни и не нужен. На всякий пожарный: «Закон суров, но это закон». Так что же думают специалисты о весьма ещё сыром отраслевом законе?
А.П. Железняков: «Как любой закон, кого-то устраивает, кого-то частично устраивает, кого-то совсем не устраивает. По крайней мере, в закон заложены основные понятия в сфере пчеловодства, меры по сохранению пчёл. А это был один из самых острых вопросов в последние годы. Ну, наверное, уже приспичило, дальше тянуть некуда было. Какой приняли, такой есть. Просто потом в дальнейшем там будет проще вносить какие-то изменения и дополнения. Добьёмся его нормализации. Мы оптимисты. Уверен, кто занимался серьёзно — не бросит. Это такое дело заразное, как рыбалка и охота вместе взятые. Только пчеловод — это три в одном, он на все руки мастер: и столяр, и плотник, и водитель».
Л.Я. Морева: «Это великое дело, что закон принят. А как там его менять, лавировать, жизнь подскажет. Любой закон имеет, в конце концов, поправки. Поэтому сегодня он принят, а через месяц в него могут быть внесены изменения. Вот наш краевой закон шлифовался неоднократно, и почти каждый год он чем-то дополнялся. О правилах я пока судить не буду, потому что не знаю, какие они в окончательном виде. Говорят, что сильно изменились, люди-то бастовали против них. А закону, честно скажу, надо радоваться, что он есть. Подумают, вот какая: такой плохой закон, а она говорит, надо радоваться. Он претерпит изменения и будет такой, какой нужен нам, пчеловодам, или хотя бы Российской Федерации».
Людмила Воробьёва
Фото автора
