Трое с хутора Большие Челбасы

Не родня, но все у них по-братски - и работать, и делить заработанное.

В пятницу мне позвонил давний знакомый фермер Витя Василенко:

- Приглашаем «Крестьянин» в гости, видели в газете такую рубрику. Есть повод - сегодня закончили осеннюю уборку. Отметим это дело, а утречком постреляем утку на наших озерах.

- На каких озерах?

- Наших, мы их в аренду взяли.

 От такого приглашения отказаться можно, как говорил один священник, только лёжа на смертном одре. Пока еще Бог миловал, и я поехал по указанному адресу - в урочище, что за хутором Большие Челбасы.

 …Фермеры готовились к празднику. С обеда, после окончания уборки, они собрались в прибрежной рощице, в которой в жару отдыхает хуторское стадо, вычистили её от сушняка и обломов, убрали кизяки, провели от машины свет, выставили привезенную снедь, и когда стемнело, запылал костер, «заблыщало» электричество, все сели за стол. Подняли тост за окончание уборки сахарной свеклы, подсолнечника и сои - за все сразу. В полях уже ничего не осталось - свёклу вывезли на завод, а подсолнечник и сою ссыпали в склады. С урожайностью у ребят все нормально: свекла дала не менее чем по 350 центнеров, подсолнечник - по 20 с гаком, а сою они проморгали - из-за одновременной уборки часть бобиков раскрылась, а так было бы тоже за двадцать. Но все равно справились вовремя, до непогоды, осталось отсеяться и потом взмётывать зябь - самая неспешная работа.

 В сравнении с прошлым годом результаты несколько ниже, но и год нынешний был хуже. А в общем-то все годы подряд, начиная с года создания - 1997-го, эта хуторская тройка - Виктор Василенко, Юра Татаренко и Виктор Сыса - работает замечательно: всегда приличные урожаи, уважение хуторян и коллег, нет претензий за налоги. Но самое интересное в их фермерстве другое - за девять лет им удалось не разбежаться по своим «норам», а укрепиться, купить новую технику. Ведь немало случаев, когда родные братья, объединившись, хорошо, дружно работали, но до первой прибыли. Потом скандал, сведение счётов и жизнь попа к попе. Работать смогли, а деньги поделить не сумели. А у этих всё получается: и работать, и делить, и не родня они, если не считать кумовства.

 В этот вечер за столом были все: хозяева и работники, и мне хотелось найти ответ на этот свой давний вопрос.

Но, написав «работники», я вижу, как это слово не соответствует тому, что есть на самом деле. Ну как Виктору Сысе считать работником своего старшего родного брата Володю, умнющего механизатора? Или двоих взрослых сыновей Володи - Серегу и Женю, работающих с отцом и дядькой вместе? Тем не менее, Виктора они считают хозяином и уважают.

 Брат Юры Татаренко, Саша, самостоятельный «маленький» фермер, хороший пчеловод, тоже тулится к «большому» брату и помогает Юре управиться с пасекой, да и с другими работами. Юра помогает брату в уборку, у того нет комбайна. Сашин сын Иван работает водителем в хозяйстве у дядьки. Брат Виктора Василенко Петро тоже «при куче». И все они с хутора Большие Челбасы, хотя двое хозяев, Василенко и Татаренко, живут теперь в соседних станицах.

 Работают в этих трех хозяйствах еще механизаторами Ю.Дзюба, Н.Ильченко и М.Поляк, но они, как родня и сами хозяева, с ними на одинаковых условиях.

 Под тост «за родню» попытались выяснить, почему родичаться люди стали меньше. Выходило, что темп жизни, спешка (и это на хуторе!) мешают сходить в гости, мешает и телевизор, к которому уже «мордами поприклеивались», а пуще всего мешает главная русская радость - сделать ближнему гадость, когда душит жаба-зависть.

- Ну стали хлопцы хозяевами, рискнули, побегали, я что, за это их ненавидеть должен? - говорил мне сидевший рядом Володя Сыса. - Работают они не меньше меня, но за все отвечают, с пайщиками колотятся, их в каждом хозяйстве по 33. Или не будь этих фермеров я бы жил лучше? Никогда! Просто, я думаю, портится людская порода. Перемешалось все в народе: грешное с праведным, говно с повидлом - беспородных стало много и упавших на дно. И на родню свою они плюнули. С нами, к счастью, такое не случилось, - заключил Володя.

 Не случилось, видимо, потому, что отношения троих хозяев строятся на равенстве и открытости. Земли у всех одинаково - по 167 гектаров, техника разделена поровну, и так всё с самого начала, когда Василенко пригнал в общий котел заработанный ДТ, Сыса привез в «чемодане» разобранный МТЗ, а Татаренко вместе с батьком собрали из металлолома комбайн «Нива». А в процессе работы, присмотревшись друг к другу, провели разделение обязанностей. Василенко отвечает за документацию трех хозяйств, налоги, снабжение горючим, удобрениями, семенами, химией; Сыса, как механик, - за технику, а Юра Татаренко - за дела в поле, хотя там они работают все. Урожай продают вместе, согласовывая цены. И деньги для производственных нужд у них общие, но до копейки их не считают и не мелочатся, потому что, «если б до копейки считали, вместе б не работали». Мелочность пагубна. Теперь вот взяли в аренду три озера на 10 лет, все разной площади, но обиды за это друг на друга не держат. Сообща купили в колхозе «Драглайн», и озеро Сысы уже расчистили, запустили сазанчиков и раков, и утром, если повезет, подстрелим «Витькину» утку.

 …Потихоньку от стола начали переходить к костру, повытаскивали из машин фуфайки и куртки, улеглись на них, и пригретый, уставший от комбайна Юра Татаренко засопел первым. Потом свернулся калачиком Витя Василенко, устроился бочком под искрами Юрин брат Саша, улегся, положив под голову чурбак, как казак седло, хозяин озера Сыса, а мы со старшим Володей остались дежурными по бивуаку. Договаривались было оставить вахтенными пацанов, но те, как раки по куширям, расползлись после пива по машинам и дрыхли, нам же, самым старшим, не спалось.

 Часа в три ночи потянуло прохладой, и ярче засияли звезды. Стало тихо. Проснулся Витя Василенко и вышел ко мне на дорогу.

- Не спишь, Палыч?

- Не получается, слушаю ночь.

- А когда-то наши предки по степи на курганах все ночи проводили в дозоре. Слушали ночь, не всполохнется ли птица, ухо к земле прикладывали, чтоб топот копыт учуять - оберегали от нападений родную землю, - сказал в раздумье Виктор. - Теперь её пришлые богатеи растаскивают, и никто её не бережет. А мы в колхозе отданные нам пайщиками 700 гектаров четвертый год отсудить не можем. И закон на нашей стороне, и во всем мы правы, а не можем, потому что власть на стороне колхоза. Закон в нашей стране не для таких, как мы, он на подхвате у власти.

В шесть утра засветлел восток, и бивуак закопошился. Потащили на озеро лодки, заскулили оставленные без дела собаки, кто-то кому-то крикнул из молодых: «Лопух, ружье забыл!», и все засмеялись. Мы с Витей Василенко тоже понесли его лодку. Перебрались через вал, набросанный болотником, и поплыли в камыши. Замаскировались и стали ждать рассвета. Но утки не было. «Бухать» начали за посадкой на речке, а мы провожали взглядами высокие стаи.

 Наконец рассвело, из камышей зашлепала лысуха, и Витя её подцелил. Я не вытерпел и грохнул по быстрым чиркам, но безрезультатно.

 Подобрав лысуху, поплыли к берегу. Другим повезло больше. Юра Татаренко подстрелил трех лысух и утку, пацаны - утку и чирка.

 Костер разожгли жарче, чтоб погреться, стали собирать завтрак, но тут Виктору позвонили.

- Дела? - спросил я своего напарника по охоте.

- Неотложные. Дядя Саша Моргун умер ночью.

 Хуторянин дядя Саша - их пайщик из тех хозяев, землю которых фермеры никак не отсудят.

Мы попрощались, и я отправился домой, а ребята поехали в райцентр покупать для дяди Саши всё, что нужно в последнюю дорогу.