Провинился? Помолчишь!

Что – то перестали показывать по телевидению ссоры, стычки в зале заседаний нашего парламента. Власти запретили, законодатели стали вежливее? Интересно, какие меры применяют к тем, кто нарушает установленный порядок?

И. Остапчук, Таганрог.

Первое в этом году заседание Госдумы началось с того, что на месяц лишили слова коммуниста Николая Рябова. Кара постигла за то, что публично назвал «воровскими» статьи бюджетных расходов на содержание представительств регионов при правительстве РФ. Конкретных фактов, однако, не привел.

А в конце года минувшего такая же участь чуть было не постигла Максима Рохмистрова. Тот счел необоснованными упреки Ирины Яровой в адрес фракции ЛДПР. Якобы в день траура по погибшим при пожаре в «Хромой лошади» либерал – демократы бурно, с возлияниями отмечали юбилей своей партии. Обиженный депутат предложил направить коллегу на психиатрическую экспертизу. За время каникул инцидент подзабылся и сошел М. Рохмистрову с рук.

Слово «парламент» происходит от французского «парле» - говорить. И естественно, проступки караются лишением депутата права выступать на пленарных заседаниях. Согласно регламенту Госдумы такое наказание грозит «за употребление грубых, оскорбительных выражений, наносящих ущерб чести и достоинству депутатов и других лиц, необоснованные обвинения в чей – либо адрес, использование заведомо ложной информации и призывы к незаконным действиям».

За годы работы Госдумы такая мера применялась не один десяток раз. Эпизоды когда, к примеру, Владимир Жириновский «таскал за волосья» Евгению Тишковскую, а Василий Шандыбин брал «за грудки» оппонентов из «вражеской» фракции, не в счет. Это были «массовые сцены», когда сложно определить кто же зачинщик.

Вспоминаю такой случай. На одном из пленарных заседаний Думы первого созыва трибуну после Анатолия Кашпировского занял священник Глеб Якунин, лишенный сана за политическую деятельность. Недовольный выступлением предыдущего оратора, он сказал:

- Тут Кашпировский пытался навести на нас чары. Чтобы снять их, очистить помещение, сначала прочту молитву: «Да воскреснет Бог, и да расточатся врази его!».

Известный целитель, тогда член фракции ЛДПР, в долгу не остался. Дескать, будь у меня такие способности, я бы прежде этого расстригу отсюда вымел. Перебранку оставили без последствий. Хватало проступков более существенных. За них первым поплатился Вячеслав Марычев, игравший роль своего рода массовика – затейника. На заседание, где рассматривались вопросы пенсионного обеспечения, мог прийти в рваном треухе, дырявом, засаленном пальтишке. Обсуждали тему компенсаций на погребение – являлся с картонным гробом. Зашел разговор о борьбе со СПИДом. Он спросил: «Не угрожают ли здоровью нации частые поездки депутатов за границу? Вот приедет госпожа Федулова (депутат от фракции «Женщины России», авт.) из Гааги. Мы не знаем, что она привезет». Вопрос посчитали омерзительным хамством, «юмориста» на месяц лишили слова.

Дважды отмолчал такой же срок Владимир Жириновский. За оскорбление фракции КПРФ, за драку с Александром Лоторевым. Константина Борового лишили слова за то, что обвинил во лжи тогдашнего спикера палаты Геннадия Селезнева, который в ответ назвал обидчика «подонком и подлецом». Слова последнего не приняли во внимание. Видимо, сочтя их необходимой обороной. Через некоторое время противники помирились, и Боровой был прощен.

Нередко попадал на «скамейку запасных» депутат из Брянска, слесарь Василий Шандыбин ныне, к сожалению, покойный. «Доктор рабочих наук», как он себя именовал. Вот один из таких эпизодов. Депутат порывался выступить, но председательствующая Любовь Слиска не давала слова. Пояснив, что с политическими заявлениями положено выступать в конце заседания. Дорвавшись наконец, до микрофона, он возмущенно спросил: «Что это за ваше заявление: «Хочу дам, хочу – не дам?» На что та невозмутимо ответила: «Это мое право, кому что давать».

По физиологическим причинам наказан был молчанием известный политик Алексей Митрофанов. Записался на выступление, а когда предоставили слово, в зале его не оказалось. И судьбу законопроекта, который он вносил, решили без него. Вернувшись, стал упрекать председательствующего «в скотском поведении». Дескать, не подождали, не вошли в положение. Ну, приспичило человеку в туалет. Что же теперь ходить на заседания с баночкой?

Рекордсменом – молчальником стал Виктор Тюлькин, которого четырежды лишали слова. Сначала за то, что обвинил тогдашнего президента Путина в трусости: не хочет, видите ли, участвовать в политических дебатах. Потом за фразу: «И состоят эти товарищ волк и товарищ медведь и прочее шакалье в партии, которая называется «Единая Россия». «Обезопасить» же от него палату до конца сессии решили при обсуждении поправок к закону о референдуме. Дискуссия была долгой, бурной. Тюлькин вдоволь поиздевался над противниками, назвав их «зажравшимися элементами», «паразитами, которых надо посыпать дустом». Те без последствий это не оставили. Правда, срок принудительного молчания «скостили» Тюлькину до месяца.

В Думе теперешнего, пятого созыва, где у «Единой России» конституционное большинство, «разборок» с рукоприкладством не замечено, «за волосья» никто никого не таскает. Молчанием наказывают, как сказано в начале этой заметки, за неуважительный тон по отношению к оппоненту, заведомо ложную информацию.

Оно и понятно. Постепенно накапливается опыт парламентаризма, растет политическая культура депутатов.

Москва

Выразить свое отношение: 
Теги: политика
Рубрика: Политика
Газета: Газета Крестьянин