Селькор Крыгина

Её душа в каждой строчке

Есть в Анне Крыгиной непреодолимая светлая сила, утраченная многими нашими современниками. Она воспринимает жизнь как божественный дар, который надо оправдать своим пребыванием на земле.

Так называемое дело Незнамова хорошо известно нашим читателям по многочисленным публикациям в «Крестьянине». О том, как рейдеры захватили СПК «Цимлянский» в её хуторе. А председателя хозяйства Владимира Андреевича Незнамова банда прокуроров и их подручных упрятала в тюрьму по сфабрикованному обвинению.

Селькор Крыгина сыграла существенную роль в освобождении Незнамова. Её обращения в высокие инстанции, письма в защиту Незнамова, опубликованные в «Крестьянине», выступления в судах – всё это приближало час освобождения невиновного человека. Анне Артёмовне рейдеры не раз угрожали расправой. Звонили по ночам...

– Я его сразу узнала, – Крыгина слегка заволновалась... – По голосу... Он угрожает, а я называю его по имени-отчеству. И спрашиваю: убивать будете?.. Он испугался и выключил телефон...

При подготовке этого материала мы с удивлением обнаружили тот факт, что селькор Крыгина первая обратила внимание на странные вещи, которые творятся в хозяйстве. За 10 лет до того, как «Крестьянин» начал журналистское расследование рейдерского захвата СПК «Цимлянский».

В 19-м номере за 1996 г. наша газета напечатал письмо «Ох и «хорош» директор Казьмин!» Анна Артёмовна писала о том, что за аренду своих земельных паёв их владельцы вообще ничего не получают. Куда же уходят урожаи? Если бы тогда, в 1996 г., этим вопросом задались те, кому это положено по службе, не было бы через десять лет ни рейдерского захвата, ни сфабрикованного уголовного дела. Не занялись! Почему? Не потому ли, что уже тогда хозяйство платило «дань» прокурорам арендной платой собственников земли? Что, не может быть? Почему же тогда после публикации письма «Ох и «хорош» директор Казьмин!» в «Крестьянине» на селькора Крыгину обрушились гонения, каких не было при советской власти?

– Я как раз капусту резала, – вспоминает Крыгина. – А тут звонок. Срочно явиться в районную администрацию.

Заведующая отделом культуры Малышко не стала ходить вокруг да около. Пиши, говорит, заявление по собственному желанию. И развела руками, мол, глава района дал указание. Так я лишилась работы, – вздохнула Анна Артёмовна. – Но и это ещё не всё! Они и дочь мою, 15 лет проработавшую директором Дома культуры, сняли с должности. В отместку за письмо. Как предупреждение мне.

Чьё указание исполнял бывший глава района Глухов? Можно только гадать!

Видимо, селькор Крыгина зацепила проблему, которая, как ядовитое дерево, корнями уходит в криминал, а кроной прорастает во все уровни власти...

Антифашист в люльке

Аня родилась в селе Погореловка на Западной Украине за год до начала войны, лихолетье помнит по рассказам матери, Анастасии Мироновны Трофимчук. Отец ушёл на фронт. Семью из четырёх человек кормили одна корова и лес – ягодами и грибами. Немцы увели корову, но она, надо же, удрала от оккупантов и явилась к своей хате. С тех пор умную животину прятали в лесу от посторонних глаз. И корова с пониманием относилась к конспирации....

В хате частенько звучали слова «Гитлер капут» или, «немец капут». Пока не случилась беда, которая неожиданно разрешилась благополучно. Какой-то немец вошёл в хату, и вдруг двухлетняя Аня звонко сказала: «Гитлер капут». Мать и сёстры замерли от ужаса. Думали, расстреляют. Совсем недавно в соседнем хуторе убили немецкого офицера, и их село согнали смотреть расстрел заложников... Немец постоял над люлькой и вышел. Вскоре он вернулся, положил в люльку буханку хлеба и так же, молча, ушёл. А вот свои вели себя по-другому.

Половина села ушла в бендеровцы. Один из них, сосед, как-то вломился в хату и увидел добротный полушубок. Анастасия Мироновна упала в ноги: оставь, мы же соседи... А он ей сапогом в лицо, рванул овчину – и за порог...

– Мне было уже 10 лет, и я помню, как всё послевоенное село бредило Америкой, – иронизирует Анна Артёмовна. – Вот Америка придёт и всем будет счастье. Каждый двор мечтал. Особенно когда голод начался и пришли колхозы, в которых почти ничего не платили. Бендеровцы организовали террор. Председателей и активистов убивали одного за другим. И всё ждали Америку...

Но в 1953 году вместо Америки в западноукраинском селе появился председатель колхоза из Малой Орловки Григорий Куприянович Лыткин. В хате Ани Трофимчук он грохнул буханкой белого хлеба об стол. Все заворожённо смотрели на пшеничное чудо.

– Переселяйтесь к нам, в Ростовскую область, – сказал Лыткин. – Каждый день на столе у вас будет такой хлеб. Здесь земли мало, а сёл много. Жизни не будет...

Половина Погореловки переселилась в Мартыновский район, в Малую Орловку. Местные жители приняли их радушно. Лыткин дал всем переселенцам работу и обеспечил зерном. Всячес­ки опекал их и пресекал все попытки обзывать переселенцев бендеровцами.

– Бендеровцы остались в лесах, – говорил Лыткин.– А здесь мы все советские люди..

Проба пера

«Учительница математики Дмитреевская Наталья Павловна ненавидит детей. Для неё мы дебилы, дураки, скоты и олухи. Все без исключения. Других слов для нас у неё нет. На уроках математики мы тупеем от её криков и оскорб­лений, чувствуем себя униженными. Некоторые ученики не посещают уроки математики, потому что им страшно. По-моему, даже директор школы побаивается Наталью Павловну.

Зачем же работать с детьми, если не испытываешь к ним добрых чувств...»

Эта заметка появилась в газете Мартыновского района «За социалистичес­кий труд» в середине прошлого века.

То было первое выступление в печати ученицы 10-го класса Ани Трофимчук, в замужестве Крыгиной.

Вскоре учительницу «попросили» покинуть школу. На прощание математичка «испортила» Ане аттестат зрелости: выставила тройку по тригонометрии.

В трудное послевоенное время надо было зарабатывать на жизнь. Аня Трофимчук работала на виноградниках, заочно выучилась на библиотекаря. Но характер, проявившийся в детстве, давал о себе знать. Библиотекарь стала селькором.

Маленькая статья взорвала хутор

Советы и большевики. Народ и партийная номенклатура. Через всю историю Советской власти проходит это противостояние, начиная с кронштадтского восстания в 1921 году под лозунгом «За Советы без большевиков».

На первичном уровне острее всех этот напряг ощущал селькор. Люди шли к нему со своими бедами и обидами. И когда народное мнение благодаря селькору заявляло о себе во весь голос, партаппарат начинал нервничать. Как же! Неразумный народ надлежало держать в узде, поучать и направлять, а тут такое...

В семидесятые годы перед октябрьскими праздниками к Анне Артёмовне пришла Мария Гудкова, мать семерых детей. Пожаловалась: на носу холода, а денег на баллон газа нет.

Как быть? Крыгина дала совет: иди в рабочий комитет хозяйства. Там фонд материальной помощи. Но едва Гудкова появилась на пороге совхозного проф­кома, как услышала в ответ на свою просьбу слово «нет». Тогда в контору пошла сама Анна Артёмовна. Появление селькора напомнило одному из служащих, бывшему фронтовику, о... справедливости. Он под честное слово показал Крыгиной секретные протоколы, которые свидетельствовали о том, что начальники и их челядь давно прикарманили фонд материальной помощи.

Заметка селькора Анны Крыгиной «Кому помощь нужнее?» появилась в районной газете с колёс. Ей верили безоговорочно. А в публикации чёрным по белому – кто, сколько и когда взял из фонда. И для сравнения доход каждого. Из фонда материальной помощи в 3246 рублей для семерых детей Марии Гудковой пожалели 3 рубля 60 копеек на баллон газа. А сами хапали сотни.

Маленькая статья взорвала хутор. Значит, можно сказать правду. Один механизатор вырезал заметку, вставил её в рамку и повесил в кабине трактора.

– Уже тогда сладкое слово «демократия» кружило головы, – замечает Крыгина...

Критическая публикация селькора вышла накануне выборов. Анну Артёмовну срочно убрали из списка кандидатов в депутаты местного Совета. Как выразился секретарь парткома совхоза, за то, что вынесла трёхрублёвый сор из избы.

После чего список утвердил райком партии. И вот тут-то грянул гром.

Что делать с селькором?

Избиратели хутора во время выборов дружно вычеркнули из бюллетеней утверждённого кандидата и вписали вместо него своего селькора Крыгину. Скандал! В райкоме партии рвали и метали. Как посмели? Против воли партии? Кто организатор?.. Выборы отменили. Избирателями и селькором занялись спецы из КГБ. Хуторян опрашивали по одному. Не агитировала ли Крыгина против партии? Всю подноготную перекопали.

Анна Артёмовна поёжилась:

– Со мной тоже беседовали. Правда, без крика. Но и такого разговора хватило, чтобы меня затрясло. Можно ведь так вежливо пожелать спокойной ночи, что всю ночь спать не будешь...

Пока наверху решали, что делать с селькором Крыгиной, в библиотеку, где она работала, нагрянула комиссия. Библиотекарь в те времена считался бойцом идеологического фронта. Проводником линии партии.

– Бывает ли библиотекарь Крыгина на дальних фермах? А на полевых станах? В полях? На токах?.. Пропагандирует ли она последние решения партии?..

Проверяли досконально. В библиотеке все углы обнюхали. В каждую книгу заглянули...

В итоге заведующий отделом культуры райисполкома Монченко в сердцах заявил:

– Ну как я уберу Крыгину из библиотеки, если у неё полный порядок?

В верхах после некоторых колебаний, видимо, решили представить этот случай как пример народной инициативы снизу. А что? Риск минимальный. Далёкий хутор. Круги по воде если и разойдутся, то недалеко. Всё под контролем.

– Я так волновалась, что не помню, какой секретарь в ростовском обкоме партии со мной беседовал, – признаётся Крыгина. – Говорил, хорошо, что есть такие люди, как вы... Сочувствовал, мол, потерпите немного, скоро всё изменится...

Домой Анна Артёмовна ехала на рейсовом автобусе. Выходит, а её встречает председатель рабочего комитета Гранкин. Пойдёшь, говорит, со мной. Тебя ждут. И ни слова больше. Крыгина испугалась и заплакала. Гранкин привёл её в Дом культуры. А там яблоку некуда упасть. Только Крыгина перешагнула порог, зал, как по команде, взорвался аплодисментами. Секретарь райкома встал и спросил, обращаясь к залу: вы согласны включить Анну Артёмовну Крыгину в список кандидатов в депутаты Комаровского сельсовета? Зал выдохнул: только Крыгину...

– Я думаю, – вспоминает она, – что многие в тот момент, может быть, впервые в жизни почувствовали себя гражданами. С их мнением считается власть! Они, а не за них, выбирают...

Здесь мои рассказы, моя душа

За свою жизнь селькор Анна Артёмовна Крыгина опубликовала сотни писем, заметок, статей и... рассказов. Она пишет замечательные вещи. Небольшие, ёмкие, пронзительные. Восемь рассказов Анны Артёмовны вошли в книгу «Военных лет солдаты». На первом листе она написала: «Внуку моему Максиму и правнуку Артёму от бабушки Анны Крыгиной». И приписка: «Здесь мои рассказы, моя душа».

Душа Анны Артёмовны в каждой написанной ею строчке.

Виктор ШОСТКО

х. Новосадковский, Мартыновский

р-н, Ростовская обл.