Зачем вам эта головная боль?

«Чужих детей не бывает» – так назывался «круглый стол» в ростовском Доме журналис­та, посвящённый проблемам детей-сирот. Звучит хорошо, но в России у 95 процентов детей, имеющих сиротский статус, живы один или даже оба родителя. А родительских прав ежегодно лишаются около 50 тысяч россиян. Кто же победит: те, для кого все дети свои, или те, кто и к родным относится, как к чужим? 

– Мы прощаемся с детьми, и я говорю: «Ну, давайте обниматься». Сама обнимаю мальчика, который стоит ближе всех. И прихожу в ужас: какой он зажатый! Оказывается, их нужно учить откликаться на ласку, – рассказывает Лариса Чаличук.

У Ларисы – четверо детей. Они с мужем решили, что это маловато, и сейчас собираются завести пятого – приёмного. Их будущая дочка живёт в одном из детских домов, куда Лариса регулярно приезжает в качестве волонтёра. 

Недавно Лариса присоединилась к организации под названием «Цветы жизни», которую возглавила Анна Хоботова, сама выпускница детдома. Позвали юриста, психолога и обещают помогать и детям, и тем, кто хочет их усыновить или взять под опеку. 

– Мы передаём в семьи порядка полутора тысяч детей ежегодно, но хотелось бы больше, – говорит замминист­ра образования Ростовской области Марина Мазаева. – К сожалению, в семьях, которые решили взять ребёнка из детдома, начинаются баталии на тему «зачем вам эта головная боль», разговоры о генах – да кто их вообще в глаза видел, эти гены? Хотя все ведь прекрасно понимают, что главное – то, что ребёнок получит в семье.

– Эти страхи – надуманные. Вот хотя бы новочеркасский детдом – там такие добрые, чуткие, потрясающие дети. Хочется их всех забрать... – на глазах у Ларисы Чаличук выступают слёзы.

– Когда я вижу людей, которые колеблются – брать или не брать, мне хочется их, попросту говоря, «дожать». Объяснить им, какое это необыкновенное счастье, – говорит ещё одна участница «круглого стола» Марина Михайлова. Когда она слышит о «подвиге», который они с мужем якобы совершили, взяв девочку из дома ребёнка, ей становится стыдно:

– Ну какой подвиг? Да я эгоистка! Я получаю такое удовольствие – просто хочется с какой-нибудь высокой башни об этом кричать!

Подвиг это или нет – не знаю. Но что обе эти женщины решились на святое дело – это факт. И низкий им поклон. Правда, в запале они забыли о том, что не все люди дотягивают до их нравственной планки – стоит ли их «дожимать»? Или, по выражению Марины Мазаевой, «отбивать у них страхи»? Тем более что гены «видели в глаза» множество генетиков и врачей по всему миру, а что такое алкогольная наследственность, видел, наверное, каждый. 

Сделать вид, что ничего этого нет? 

О том, что из этого получается, рассказывает сама Лариса Чаличук:

– Я разговариваю с девочкой, и вдруг она говорит: «Моя вторая мама...» – «Анечка, как это – вторая?» – «А меня уже удочеряли, я семь лет жила в семье, а потом меня вернули». У меня мурашки по спине – а она так спокойно: «Вот это платье она мне сшила». Мы стали выяснять – оказывается, в наших подшефных детдомах очень многих детей уже возвращали.

– Одна женщина, решив взять ребёнка, регулярно приходила ко мне советоваться, – рассказывает Марина Михайлова. – Однажды звонит, рыдает: «Мы не прошли психолога». Оказывается, её мужа спросили, почему он хочет взять именно девочку. Дескать, нет ли у вас случайно педофильских наклонностей? Он хлопнул дверью и ушёл. Я тогда позвонила Фенёвой, завсектором опеки и попечительства, и сказала: «Что же ваш психолог делает? Она же отбивает у людей охоту». А Луиза Николаевна говорит: «Знаете, скольких детей потом возвращают? И если этот человек не прошёл такое маленькое препятствие, может, ему это не очень надо?» Я подумала: а может, она и права. Ведь возврат – это психологическое убийство.

– В прошлом году в детские дома вернули 47 детей, – говорит Марина Мазаева. – Некоторые отказываются от усыновления или опеки ещё во время оформления документов. И это, по крайней мере, честно.

Кстати, по словам замминистра, примерно в половине случаев инициаторами возврата бывают... сами дети, особенно старшие:

– Они говорят так: «Я у тебя пожил, теперь пойду к ребятам. Ты ко мне всё время пристаёшь: сделай то, сделай это. А там я могу спокойно смотреть телик, а воспиталки мне всё принесут. А к тебе я потом приду». И иногда действительно приходят.

Почему «воспиталки всё приносят»? Ну, наверное, потому, что это входит в их обязанности, а делать из воспитанников людей, готовых жить самостоятельно, – не входит. А потом всего 10 процентов выпускников детских домов смогут нормально учиться и работать, иметь семью и детей. Остальные – спиваются, садятся за решётку... 

Многие об этом не знают, а ведь есть компромиссный вариант для тех, кто хочет помочь ребёнку из детдома, но боится ошибиться. Это гостевая семья. 

– Каникулы и выходные дети могут проводить в семьях родственников. Допустим, бабушка уже старая, взять внука насовсем не может, а раз в неделю – с удовольствием, – говорит Марина Мазаева. – Брать детей в семью на время могут и не родственники. Чаще всего бывает так: ребёнок в школе подружился с одноклассником, пришёл в гости, познакомился с родителями... Потом семья едет в отпуск со своим ребёнком и берёт его друга. При этом детдом выделяет им подъёмные. Конечно, не в любую семью можно отдать ребёнка на время – есть ряд требований. И обязательно согласие самого ребёнка, а для этого нужно сначала наладить с ним отношения.

Можно просто побаловать ребёнка. А можно потом подумать об опеке или усыновлении. Или не подумать – если стало ясно, что «не сложилось».

Нужно ли говорить ребёнку, которого взяли совсем маленьким, что он – «неродной»? Психологи единодушны: нужно, причём обязательно до семи лет, иначе, если он узнает правду от «доброжелателя», последствия непредсказуемы. 

– Мы рассказали Настеньке, что аист, который разносит детей, по глупости иногда теряет записки с адресом. Потерявшихся малышей относят в дом ребёнка, где они ждут своих родителей. А родители, не дождавшись чада, приходят туда и спрашивают: где мой ребёнок? И сразу узнают своего, – рассказывает Марина Михайлова. Она удочерила свою Настеньку в пятьдесят лет, уже имея двух взрослых сыновей и будучи руководителем крупного рекламного агентства. И теперь, через пять лет, уверяет, что это было главное событие её жизни: 

– На Старый Новый год мне в варенике попалась горошинка. «Ребёночек будет», – засмеялись все. А через месяц у нас уже была Настенька. Так вышло, что у нас с мужем нет общих детей – у меня свой сын, у него – свой. Хотя я, конечно, всегда считала обоих родными. Но они выросли – и нам всё-таки захотелось общего ребёнка, причём обязательно девочку. Мы в семье обсуждаем каждый её шаг, каждое слово. И даже издали первый том книги «Говорит Настенька», где собрали все её смешные неправильные словечки.

Куда сложнее было решить, что сказать Насте о её кровной матери, оставившей её – полуторалетнюю – на скамейке в парке и не вспомнившей о ней до самого суда, где её лишали родительских прав.

– Мне психолог запретил плохо говорить об этой... – Марина Ивановна явно проглатывает пару-тройку эпитетов. – Ведь ребёнок ассоциирует себя с матерью. И если мать плохая – он тоже плохой. Пришлось сказать, что не все женщины могут вырастить ребёнка, которого родили. И тогда у него оказывается две мамы.

– Есть родители, которые воспринимают приёмную семью как работу, – говорит Марина Мазаева. – Это возможный вариант – особенно в сельской местности, где работы нет, а поставить на стол лишнюю тарелку борща нетрудно. Трудно осуждать людей за то, что они хотят получать пособие. И всё же, конечно, усыновление предпочтительней: во-первых, у ребёнка не будет ощущения, что он «временный». А во-вторых, это уменьшает нагрузку для бюджета. Ведь в 18 лет по закону дети-сироты – неважно, из детдома или из приёмной семьи – должны получить квартиру. И ребёнок, даже имея родственников, идёт в первых рядах и требует государственную квартиру.

Однако, посетовала замминистра, пока преобладает «не совсем душевный подход к этому вопросу» и «корыстное милосердие». 

Усыновление, надо заметить, требует, чтобы семья, взявшая ребёнка из детдома, отказалась от сиротских и опекунских пособий, составляющих в сумме около 15 тысяч рублей. Многие ли семьи могут позволить себе такое «бескорыстное милосердие»? 

Продолжая мысль замминистра, сирота и его опекуны, видимо, должны отказаться от положенной квартиры, чтобы уменьшить нагрузку на бюджет. 

Душевный поступок. Да вот незадача: череда скандалов с «нецелевым использованием» сиротских квартир в разных районах Ростовской области у всех на слуху. Четыре года назад мы уже писали о шокирующих результатах прокурорской проверки: в Ростове, Таганроге, Гуково, Неклиновском, Константиновском районах квартиры, предназначенные для сирот, уходили «налево», выпускникам детдомов предоставлялось негодное ветхое жильё либо квартиры недостаточной площади, ребят годами не ставили на квартирный учёт и т. д. Тогдашний министр образования Игорь Гуськов давал публичные объяснения по этому поводу тогдашнему вице-губернатору Сергею Назарову.

Сегодня Игорь Гуськов сам стал замгубернатора. А сообщения о том, что детдомовцы не получают жильё, продолжают поступать. О бесквартирных сиротах в Мясниковском районе в 2011 году написала «Российская газета», сюжет о том, что в Обливском районе выпускники детдома «уходят в никуда» в январе нынешнего года прошёл по федеральному ТВ... И это только самые громкие истории, попавшие в СМИ. 

А всего четыре месяца назад Счётная палата РФ, проверив, как используются в регионах деньги, выделенные на жильё для сирот, обнаружила множест­во нарушений. Среди трёх губернаторов, получивших официальные представления по этому поводу, на сайте Счётной палаты значится и Василий Голубев.