Грязное дело на чистой речке

Организованное в обход закона прудовое хозяйство в считанные месяцы лишило станичников питьевой воды

– У нас была родниковая речка. А теперь сплошная грязь идёт! И люди пьют эту воду – другой-то нет, – возмущается жительница станицы Чернореченской Елена Иордан. Елена Ивановна точно помнит день, когда она и другие станичники лишились чистой воды: 22 мая этого года местный предприниматель Карен Асланян перегородил плотиной речку Чёрную, чтобы устроить пруды для разведения форели.   

Мы по-человечески никогда не жили

Чёрная речка начинается с озера немыслимой красоты. Вода в нём настолько прозрачна, что оно обманчиво кажется мелким, хотя его глубина  два – два с половиной метра. Когда-то было шесть.

Питают его чистейшие родники: в конце прошлого века геологи нашли здесь под землёй огромные запасы воды – настоящее богатство, впрочем, так и оставшееся не использованным. Чёрной речку прозвали из-за цвета камней, которыми устлано дно. А станицу, понятное дело, окрестили по речке, бегущей через неё к месту впадения в Большую Лабу. 

Привезла нас сюда та же компания лабинских активистов, позвавшая написать о Михизеевой Поляне («Память, заросшая травой», № 33). Потому что даже если ты живёшь в Лабинске, за семьдесят километров, невозможно же смотреть, как у тебя на глазах убивают ещё одну прекрасную речку.  

– Когда я был пацаном, здесь водились форели — видно было, как мелькают красные пятна у них на боках, – рассказывает наш гид Николай Щетинин. – А воду и сейчас можно пить без всякой очистки. 

Николай Николаевич – местный уроженец, но большую часть взрослой жизни провёл в разъездах: жил и работал в Хабаровске, под Москвой, в Бурятии, а ещё – в Туркмении, Казахстане, Грузии... 

– Потому что у меня шило в одном месте, – доходчиво объясняет он. 

А лет восемь или девять назад решил вернуться домой, в Чернореченскую. И кажется, жалеет об этом:

– Я часто вспоминаю одно кино: там кандидату в губернаторы задают вопрос: «А вот мы вас выберем — как будем жить? По-капиталистически или по-коммунистически?» А он ответил: «По-человечески». Так вот, мы по-человечески никогда не жили и, скорее всего, не будем. Пятьсот человек примерно осталось в станице — брошенные люди. Руководство сельского поселения живёт в Ахметке (станице Ахметовской. – Прим. авт.). У нас бывают редко. Я в этом году нашу новую главу видел три раза — два раза здесь, а третий — в Ахметке. Ссылаются на коронавирус: мол, опасно. А я думаю: как же продавцы, почтальоны, соцработники?

Мост, которого нет

О чернореченских бедах мы писали не один раз. Три года назад – о том, как недостроенный мост через Большую Лабу фактически отсёк станицу от мира (Виктор Шостко, «Ляжем костьми под технику», № 49 за 2017 г.). С тех пор ситуация не то что не исправилась – ухудшилась: бурная река подмывает опоры моста, а в том месте, где он не дотягивается до берега, вместо прежней металлической лестницы (её убрали для безопасности) появилось кривобокое самодельное сооружение из палок. Разумеется, мост исписан предупреждениями об опасности, аварийности и запрете на него подниматься. А что толку? Люди всё равно ходят на другой берег, в станицу Гофицкую, расположенную напротив. Полчаса ходу – и вот она, нормальная дорога, и цивилизация. А в объезд – 25 км. Опасно? Ещё бы! Особенно с тяжёлыми сумками из магазина.   

Николай Щетинин: «Здесь воду можно пить без очистки»

О том, как 6,3 тысячи га странным образом перешли от местного колхоза агрохолдингу «Выселковский», мы писали совсем недавно (Людмила Воробьёва, «Боец невидимого фронта», № 36). В результате люди остались и без земли, и без работы.

А теперь ещё и без воды.

Не обматерили, а облаяли

Мы идём от озера по берегу Чёрной речки, заросшему деревьями и кустарниками. И доходим до места, где красота неожиданно кончается. Русло перегорожено плотиной: трубы, камни, металлическая сетка. Ниже – островки грязи и пены. Чуть дальше виден забор, огораживающий форелевое хозяйство. 

Возникает дискуссия: нужно подойти поближе – посмотреть, сфотографировать. Но местная компания сомневается:

– Как бы не отматерили…

Нас не «отматерили» – только облаяли. Собаки прилежно охраняли хозяйские владения. А людей там, похоже, в этот момент не было. И без проблем удалось сфотографировать пруды, куда хозяин отвёл воду из речки. В них так и кишит форель, сверкая оранжевыми боками. Красивая.

Но вообще-то опасения были не безосновательны: Алексей Гурский, лабинский видеоблогер, уже знакомый нашим читателям по статье о Михизеевой Поляне, показал ролик, снятый некоторое время назад. Дюжий мужчина, угрожающе замахнувшись на оператора, пытается прекратить съёмку. Слышны слова «частная территория», «я тебе запрещаю»… Отступает он, судя по всему, только из-за того, что у противника – численный перевес: Гурского сопровождают местные жители.  

И тут я перестаю понимать. Никаких знаков, говорящих о том, что это частное владение, вокруг нет. Откуда я должна знать, что вторглась на чужую территорию, даже если это так? Хотя какое частное владение может быть на берегу речки, с 1879 года поившей всю Чернореченскую? Есть, правда, какой-то непонятный металлический забор, проходу, в общем, не мешающий, а стоящий сам по себе. 

– О, – говорят наши спутники. – Это он недавно поставил, наверное, хочет и дальше отгородиться.  

Натворил чудес

– Он не имел права перекрывать нам подход к речке, – говорит жительница Чернореченской Елена Иордан. Он – это хозяин прудов Карен Асланян. – Но вот мои соседи, например, к речке уже не подойдут. 

– А откуда же они берут воду?

– У них пробита скважина. А мы не можем пробить, и другие соседи тоже: у нас тут скала. Мы выкопали яму – семь с половиной метров – и в неё упёрлись. И нам пришлось тянуть трубу от речки. У нас же была речка с родниковой водой, а теперь её невозможно пить. 

– Когда же это произошло?

– Я вам даже скажу число: 22 мая. Сначала он построил плотину – тогда вода ещё была нормальная. А потом он прогрёб дорогу вдоль речки. И всю эту грязь сгрёб на эту плотину. И люди пьют эту грязь. Потом целый месяц шли дожди, эту грязь смыло. Но вода всё равно грязная. Во-первых, она застаивается из-за плотины. А во-вторых, корм для рыбы и всякая химия – всё идёт прямо в речку.

Очистных-то у него нет.

Забор появился недавно. Продолжение следует?

– А в Роспотребнадзор обращались?

– Я звонила, объяснила всё про грязную воду. Они сказали «это не в нашей компетенции». Дали мне номер телефона краевого министерства природы. А там сказали, что нашей речки нет у них в реестре. Дали ещё один телефон – тоже что-то природоохранное. Туда я не дозвонилась. 

– А сами экспертизу сделать не пробовали?

– У меня денег нет. Я же не на пенсии ещё. 

С работой в Чернореченской совсем плохо, поэтому богатыми считаются пенсионеры. 

– Натворил он тут чудес, – присоединяется к разговору Владимир Самарский, сосед Елены Ивановны. – Воду мы обычно носили вёдрами с речки. Но это метров двести-триста. Сделали водопровод, проложили трубы. А он запрудил речку, теперь там собрался весь мусор, и мы качаем воду из настоящего болота. Для питья она уже непригодна – разве что птицу поить.

– А вы писали жалобы?

– Как же не писали! Куда только не писали! Отдал всё Матяшу. Пришёл ответ: будем разбираться. Наша глава сельской администрации прислала мне ответ: мы не имеем полномочий запретить ему эти пруды. А для чего она тогда там сидит?   

«Я этого так не оставлю»

Николай Иванович Матяш тоже знаком нашим постоянным читателям. Это он «боец невидимого фронта» из уже упомянутого материала. Депутат Совета Ахметовского сельского поселения и борец со всей несправедливостью, творящейся в округе. К нему стекаются все жалобы, а он отправляет их по назначению: к главе администрации района, в районную прокуратуру, Генеральную прокуратуру… Из Генпрокуратуры, правда, всё спустили обратно: дескать, разберитесь на месте. Но Матяш сказал: «Я этого так не оставлю». И не оставил.

Со времени нашего приезда в Чернореченскую прошло два месяца, когда наконец закончились проверки (настоял-таки Николай Иванович!) и поступили официальные ответы из Лабинской межрайонной прокуратуры и департамента имущественных отношений Краснодарского края. 

И тут выяснилось много интересного. 

Неожиданная речка

«В ходе (…) проверки установлено, что р. Чёрная протекает в границах земельного участка с кадастровым номером 23:18:1404011:27. (…) При этом земельный участок сформирован в нарушение ст. 102 ЗК РФ ввиду наличия на нём водного объекта – р. Чёрная», – говорится в письме за подписью заместителя межрайонного прокурора А.Б. Караулова. 
Дальше – больше. В ходе выезда установили, что река Чёрная протекает и через участок с кадастровым номером 23:18:1404004:39. А «на земельном участке с кадастровым номером 23:18:1404004:13 расположено девять искусственно вырытых проточных бассейнов для разведения и реализации форели».   

В пруду за решётчатой оградой кишит форель

Смотрим в базе Росреестра: упомянутые земельные участки были поставлены на кадастровый учёт в 2005, 2008 и 2009 годах. Выходит, никто из чиновников за прошедшие годы не заметил, что тут вообще-то течёт река? И не заглянул в Земельный кодекс, где в статье 102-й сказано: «На землях, покрытых поверхностными водами, не осуществляется образование земельных участков»? Или в статью 65 Водного кодекса, устанавливающую пятидесятиметровую водоохранную зону даже для рек или ручьев протяжённостью до десяти километров? 

Как сообщает прокуратура, Лабинский районный суд ещё в марте признал сведения об участке 23:18:1404011:27 кадастровой ошибкой и велел районному управлению имущественных отношений её исправить. Но в базе Росреестра ошибочный участок фигурирует как вполне настоящий. 

Что же касается двух других участков, прокуроры отправили материалы проверки во все причастные к этому ведомства, а также сообщили, что в отношении ИП КФХ Асланян Е.Н. составлены протоколы об административных нарушениях. (Е.Н. – потому что по документам владельцем КФХ является жена Асланяна).   

Департамент имущественных отношений Краснодарского края написал Николаю Ивановичу, что ИП Асланян Е.Н. привлечена к административной ответственности «в виде предупреждения» за «использование земельного участка без прав». За «самовольное занятие земельного участка» тоже привлечена, но как именно, не сказано. Ещё Лабинский районный суд принял к производству дело об исключении из Единого государственного реестра недвижимости участка с номером 23:18:1404004:39, потому что часть его расположена на землях Водного фонда. 

А вот насчёт участка с прудами (23:18:1404004:13), который заинтересовал прокуратуру, департамент не пишет ничего. Может, надо понимать так, что это за превращение участка чистейшей речки в болото ИП КФХ Асланян Е.Н. вынесли предупреждение? Или ещё как-то административно наказали? Впрочем, это уже по части минприроды и Роспотребнадзора – может, на обращение прокуратуры там отреагируют более внимательно, чем на жалобы Елены Иордан и других станичников?

***
Мы в очередной раз позвонили Алексею Гурскому и спросили: как там, на месте, что-нибудь меняется? Может, владелец под гнётом административной ответственности раскаялся и уже рушит плотину и закапывает пруды? Спасибо Алексею: не поленился съездить в Чернореченскую. И прислал оттуда видео с говорящим названием: «А воз и ныне там…» Стоят они с Николаем Ивановичем Матяшом на том же месте:

– Как было раньше – так и осталось. Вон забор, вон дамба, вон рыба плещется… Вот такие у нас дела.  

Сам Карен Асланян сначала объяснил нам, что он вообще не в курсе дела, поскольку хозяйство оформлено на жену, а он в нём простой рыбовод (телефон жены не дал). Ответ на просьбу прокомментировать ситуацию был предельно короток:

– Это вам вот эти неграмотные жители пожаловались? Мало ли кто что говорит… Я вот тоже могу сказать, что там нефть течёт. И вообще, я не даю интервью: мне газета «Крестьянин» неинтересна. Да, можете так и написать.   

Анна КОЛОБОВА
Лабинский р-н,
Краснодарский край
Фото автора