Тётушка Сирануш, «главный интендант батареи»

Мне много рассказывали о моей прабабушке. Шла, например, ребёнком в сельский магазин за хлебом, встречал меня кто-то незнакомый и прищуривался, как будто узнать пытался. Спрашивал: чья ты дочка? Я называла имена родителей. «А-а, – слышала в ответ уважительное, – тётушки Сирануш внучка. Она у тебя – героиня. Ей Брежнев письма писал, к ней журналисты и писатели приезжали, о ней столько книг написано. Ты знаешь?»

Я знаю, что никакого особого подвига она не совершила. Просто отнеслась к солдатам по-матерински. Обыкновенная сельская женщина.

В 1941 году стояла под Ростовом-на-Дону 317-я стрелковая дивизия. Командиром батареи был Сергей Оганян, политруком – Сергей Вавилов. Оба – посмертно Герои Советского Союза. В честь обоих названы улицы в Ростове и некоторых сёлах. Но давайте по порядку.

У кургана, где стояла батарея, Сирануш с матерью случайно обнаружил наводчик Пётр Овчаренко. Ведёт Сирануш к командиру и рассказывает солдатам: «Слышу в траншее чей-то шепот. Кто же это, ядрёна-корень? Подставляю ухо поближе – батюшки, на иностранном языке! И голоса бабские. Ах, ядрёна-корень, думаю, проклятущие фрицы стали баб засылать лазутчиками. Да как свистну! И бух – в траншею. Одну ведьму схватил, другая сбежала. А эта – в слёзы, вырывается, лопочет что-то!»

А перепуганная женщина тараторила без умолку. Но не на немецком, конечно, как решил было Овчаренко, а на армянском. Бог знает, чем бы всё кончилось, если бы Оганян родную речь не услышал. Сирануш объяснила: власти предложили им, как и всем колхозникам, выбраться за Дон, но она с семьёй решила родное село не бросать. А на курган пришла, чтобы узнать, чего ребята хотят на обед.

Бедняга Овчаренко. Бормотал извиняющимся голосом под смех солдат: «Получилось-то, ядрёна-корень, того… Могло быть хуже. Бабахнул бы «лимонку» в траншею – и поминай как звали. Передовая с огоньком, тётушка. Соображать надо…»

Так и началась эта история. Каждое утро Сирануш приходила на курган Бербер-Оба как на службу – к восьми. Стирала одежду всех солдат, лечила раненых, приносила продукты.

Солдаты нарекли её «главным интендантом батареи» и шутили: вы, тётушка, перекормите нас так, что мы стрелять не сможем.
«Сирануш Бостанджиян не может без волнения рассказывать о роковом дне 17 ноября, когда завязался последний бой», – написано в книге «Баллада о матери». В то утро Сирануш Карапетовна была на батарее. Её, спрятавшуюся на дне окопа, заметил лейтенант Оганян. Приказал надеть ей каску и немедленно проводить до окраины села.

А потом догнал и вручил шёлковый, вышитый по краям платок – талисман, который дала ему мать, провожая на фронт. Просил в случае беды вернуть платок хозяйке.
17 ноября шестнадцать молодых парней не пустили в Ростов пятьдесят танков. Все погибли.

Когда Сирануш вернулась на курган. Увидела раскуроченные танки, изувеченные тела уже успевших стать родными мальчишек и ярко-красный артиллерийский флаг, гордо развевающийся в мёртвой степи.

Сирануш не знала адреса матери Оганяна, поэтому не могла выполнить его последнюю просьбу. Но однажды в село приехала незнакомая женщина. Спросила, где могила артиллеристов. Сирануш пригласила незнакомку в гости. Пошла на кухню заваривать чай. Вернулась – а гостья целует фотокарточку Оганяна, висящую на стене, и обливается слезами: «Серёжа, сынок!»

«У моего сына две матери», – сказала Азнив Акоповна, выслушав рассказ Сирануш. Она приезжала в гости каждый год, а местной школе подарила семейную реликвию – рояль, на котором Сергей любил играть Двенадцатый прелюд Шопена.

История давно история. Прабабушки больше нет, Азнив Акоповна умерла в начале семидесятых. А село хранит фотографию, на которой Азнив Акоповна стоит с детьми колхоза. На обороте подпись гостьи: «Пускай больше не будет войны, чтобы ни одна мать не потеряла своего сына».

Ирина БАБИЧЕВА

На фото: Сирануш обнимает Азнив Акоповну