Лошади - занятие для души

Бывший жокей стал коннозаводчиком.

Минувшие рождественские каникулы я провёл в селе у родственников в Центральной России. Зима выдалась снежная. Захотелось, как когда-то, покататься на санях, управляя резвым конём. Затея не удалась, хотя санный след - странный, без копыт между полозьями - встречал много раз в полях за околицей. Наконец, встретил и сам экипаж, сопровождаемый не лошадиным ржанием, а рёвом мотора. Селяне теперь катаются на снегоходах. Родственники, прежде сами державшие собственную лошадиную силу, признались: обременительно и накладно, выгодней наёмный конь железный - овса каждый день не просит. Исчезают скакуны и из наших южных станиц, хуторов. Тем интереснее было познакомиться с фермером Ахмедом Псевнуковым, который занимается разведением лошадей.

С ипподрома на перевал

Псевнуков вместе с семьёй живёт в черкесском ауле Кургоповском, что на левом берегу Кубани, а табун свой из 58 коней, кобылиц и жеребят держит на берегу правом, близ посёлка Весёлого. Сюда от аула два километра, если через реку верхом на лошади, и 23, если кругаля на машине. Здесь луговое раздолье и брошенные фермы некогда известного племовцесовхоза. Одну из этих ферм Ахмед взял три года назад в аренду, приспособил под стойла для коней. На этой конеферме я его и застал. Псевнукову всего 33, а стаж коневладельца почти ветеранский - 20 лет.

- Пацанёнком бредил лошадьми, убегал на колхозную ферму прокатиться верхом и мечтал об одном - конюхом стать, - рассказывает Ахмед. - Ведь в советские годы частных конезаводчиков не было. Когда исполнилось тринадцать, дядя подарил мне жеребёнка будёновской породы. Я был на седьмом небе.

По достоинству оценить подарок парнишка смог много позже. Жеребёнка назвали Эльзой, кобылица оказалась с завидной родословной. Её отец однажды выиграл дерби в Чехословакии. Дочка столь ярких звёзд с неба не хватала, и всё же славу юному наезднику принесла. На Эльзе Ахмед взял два десятка призов разного достоинства на скачках в своём, Краснодарском, и соседнем Ставропольском краях.

Когда скаковая карьера Эльзы приблизилась к финишу, Псевнуков стал конезаводчиком. И прытких лошадок вдруг сменил на умеренных и выносливых. Основа нынешнего его табуна - закалённые кабардинцы, способные везти седока или приличный груз по крутым горным перевалам, где эта порода чувствует себя как рыба в воде, даже строение копыт у неё особенное, к камням привычное. На коротких дистанциях ипподромов такому коню делать нечего. Если уж соревноваться, то ему подавай марафонский маршрут длиной не менее 40 км, а лучше 120 или 160. Именно на такие расстояния выставляют кабардинцев для пробега.

Родословная, экстерьер и причуды

Чем же вызвана резкая перемена профиля?

- Финансовыми причинами, - вздыхает Ахмед. - Скаковая лошадь - штучный товар. Её надо держать в деннике, кормить овощами и фруктами, нанимать тренера и жокея. Но не факт, что она возьмёт приз на престижной скачке, даже если в роду одни знаменитости. А с таким послужным списком её никто не купит. Значит, огромные траты - на ветер. Короче, ферма чистокровных скакунов разве что олигарху по карману.

С кабардинцами Ахмеду проще. Это лошади табунного содержания. Добывают себе пропитание большую часть года сами на окрестных холмах.

Вместе с хозяином фермы едем поближе к табуну - полюбоваться на вороных и гнедых горцев. Предусмотрительный Ахмед сунул в багажник приманку - ведёрко с овсом. Но даже любимая лошадиная еда в сочетании с дружеским посвистыванием и ласковым зазыванием на черкесском не действует на многих гордых жеребцов и кобылиц - они остаются на почтительном расстоянии.

- Ничего не поделаешь, дикари, - улыбается Псевнуков.

Оказывается, почти все конематки, а это половина табуна, ни разу не держали седока на спине, не говоря уже об оглоблях. Фермер намеренно не объезжает их, дабы не травмировались, не изнашивались, а выполняли одну-единственную, материнскую, функцию. Они вроде советских матерей-героинь, которым разрешалось не работать. У таких самок потомство здоровее, считает Ахмед.

Потомство это - преимущественно молодых жеребцов - фермер продаёт всем желающим по 30-70 тысяч. Цена зависит от родословной, экстерьера, возраста.

- И от причуд новых русских, - веско добавляет Ахмед. - Они сейчас основные мои клиенты. У них в гаражах сотни лошадиных сил. А теперь пошла мода - держать сверх того хотя бы одну живую. Но такую, чтоб сосед завидовал.

Поиск диковинки часто идёт не столько по признакам породы, стати, сколько редкого окраса. Однажды богатая дама из Краснодара положила глаз в табуне Псевнукова на пегую лошадку, с которой фермер не связывал никаких надежд: слишком отличалась от собратьев-кабардинцев. Покупательница отвалила за «гадкого утёнка» три тысячи долларов - втрое дороже реальной цены. С тех пор в табуне постоянно бродят кобылы и жеребцы «нетрадиционной цветовой ориентации». Некоторых природа так разукрасила, что на боках можно различить человеческий силуэт или предмет обихода. Таких уж точно у соседа не будет.

Однолюбы

Тем не менее выручка от продаж едва покрывает затраты на содержание и выращивание. Потому, видно, и простому крестьянину лошадь нынче накладна. В поисках дополнительного заработка Ахмед каждое лето отправляется через перевал с десятком объезженных и смирных коней к черноморскому побережью. Там на пляжах полно людей, жаждущих развлечений. Их по договору с турфирмами фермер поднимает на своих кабардинцах в горы.

- Хлопотное занятие себе выбрал, - признаётся Ахмед. - Живи я в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии или Адыгее, за сохранение исчезающей породы (а чистокровных кабардинцев осталось мало) получал бы госдотации. Там платят заводчикам до шести тысяч в год за каждую конематку. У нас в Краснодарском крае такая поддержка не предусмотрена. Так что если бы не душевная привязанность к лошадям, давно бы оставил это дело. Но теперь уже и сын не позволит.

Сын Даур обещает стать наездником покруче отца. Впервые сел на коня в год. В два с половиной научился им управлять. В семь гонял галопом. С восьми участвует в скачках. Сейчас ему 11, а на руках уже первые призы - лучшего среди юных наездников. Отец подарил Дауру жеребца англо-кабардинской породы, которым хлопец очень дорожит. Я увидел этого сильного гнедого красавца-коня, он пасся в стороне от табуна со своею подругой. Сколько купцов на него ни зарились, каких денег ни предлагали, Даур друга никому не уступил.

Отец Ахмед тоже однолюб. Когда я спросил его о судьбе Эльзы, фермер показал кобылицу, что тоже стригла траву «семейно» вместе маленьким жеребёнком и уже рослым конём, в котором читалась порода. Оба оказались её детёнышами.

- В свои двадцать она продолжает радовать потомством, - кивнул Ахмед, нежно подзывая любимицу. Эльза доверчиво откликнулась, подошла и по просьбе хозяина опустилась на колени. Не забыла старушка минуты славы, когда вот так же склонялась после скачки на ипподроме, чтобы получить главный приз.

- На неё покупателей было ещё больше, - сказал Ахмед. - Но я уже давно решил: она останется со мной. Я её досмотрю, как сын. А когда умрёт, похороню и памятник поставлю.

пос. Весёлый, Успенский р-н,

Краснодарский край