Светлой памяти моей матери Зинченко Анны Петровныи её сверстников посвящаю.

Сколько мужества, терпения было у наших матерей! В голоде, холоде суметь выжить самим и нас, детей, воспитать. Нас было двое, а в других семьях – по трое, четверо детей. И первое слово было – «хочу есть». Мой отец, как все остальные, был на фронте.

После ухода немцев село стало оживать. Потихоньку и понемногу стали сеять и пахать. Все жили надеждой. Наши матери ходили полоть пшеницу от сорняков и во время полки мяли сломанные колос­ки и сыпали в карманы завески. А дома потолкут в ступе эти горсточки семян и наварят каши. Так и спасали нас от голода. Однажды к концу рабочего дня, намяв карманы, собирались домой. Но откуда ни возьмись из-за поворота вылетела тачанка и помчалась прямо на женщин. Люди в страхе остолбенели. Они узнали работника милиции Лунченко. «Ну что? Много зерна наворовали? Ну-ка подходите и высыпайте». Толпа женщин стояла как окаменелая. Что делать – думала каждая. И тут мать крикнула: «Бабы, бежим!» И рванула толпа, по балке, напрямую через речку, домой, обдирая одежду, сдирая кожу, но крепко зажав карманы с зерном. А сзади мчалась тачанка. Размахивая кнутом, Лунченко кричал: «Стойте! Всех пересажаю!»

Толпа пересекла речку и была уже почти дома, когда прямо перед женщинами появился Лунченко: «Ну что? Удрали, сволочи? Нюрка, ну-ка иди первой и высыпай зерно». Мать от страха подошла, набрала в руку зерно и с размаху сыпанула ему в лицо. Он замахнулся кнутом и ударил бы. Но неожиданно из огорода раздался крик соседки бабы Маши: «Нюра, Нюра, дорогая, да посмотри, кто идёт!» Люди замерли. В переулке показался мой отец. Статный, красивый, в орденах, с вещмешком на плечах. Все кинулись со слезами на глазах обнимать солдата. Только мать, увидев мужа, вымолвила: «Живой... Вернулся...» – и упала в обморок. Отец приподнял мать на руки, грязную, мокрую, а из карманов посыпались зёрна. «Ваня, не дай рассыпаться хлебу, дети будут голодные», – сказала мать.

Всем хутором не могли оторвать отца от глотки Лунченко. Задушил бы. Но сестра Поля сквозь слёзы закричала: «Ванюшка, брось!» А мы с братом, развязав мешок, заорали: «Папка гармонь принёс!» И, взяв в руки гармонь, отец заиграл. Вся толпа, весь хутор сбежался: плясали, плакали, радовались. Ванюшка с фронта пришёл – живой! Мы с братом смотрели на отца и радовались – гармонь у нас своя будет.

Шли годы, играла гармонь на всех праздниках. После отца играл на ней мой брат. И мне досталась трёхрядка. Храним и сегодня эту гармонь-реликвию.

Александр Иванович ЗИНЧЕНКО

х. Чекунов, Красносулинский р-н, Ростовская обл.