Моя племянница работает врачом в кардиологическом отделении Ставропольской краевой детской больницы. Молодой специалист, как и большинство врачей отделения. Часто рассказывает мне о текущих делах, делится своими переживаниями о ситуации в отделении и в целом в клинике.
А поводов более чем достаточно. И я, слушая её, пребываю в шоке от того, как изуверски устроена наша медицина, особенно в сфере управления.
В отделении лежат детки не только с тяжелейшими пороками и другими заболеваниями сердца, но и с ювенильным ревматоидным артритом, тягчайшим и пока неизлечимым заболеванием. Для того чтобы добиться ремиссии этой хронической болезни, применяются генно-инженерные препараты, стоимость одного флакона – 30-40 тысяч рублей.
Болезни, с которыми попадают в это отделение, не только тяжело лечить, но и очень сложно диагностировать. А медики отделения как раз довольно успешно владеют методами диагностики. Поэтому везут сюда больных детей не только из ставропольских городов и сёл, но и со всего Северного Кавказа. Значительная доля пациентов, например, из Чеченской Республики. Зачастую привозят детей в таком состоянии, когда им уже невозможно помочь. Время упущено из-за неправильного диагноза и вследствие неверного лечения. Примеров таких масса.
Но, приехав, многие родители возмущаются: что это у вас здесь за условия? Действительно, в палатах по восемь человек, у отделения даже нет собственной территории – занимают по две палаты в других отделениях на разных этажах. На 30 коек два туалета, один из которых чаще всего закрыт. Вдобавок ещё и тараканы ходят пешком по палатам. Думаете, в ущерб «бытовке» все средства направлены на диагностическое оборудование? Как бы не так. В отделении нет ни одного современного прибора диагностики. Вынуждены выписывать пациентам направления в другие медучреждения края, где такая техника имеется.
«А у нас всё есть, – говорят чеченские гости, – вот только лечить не умеют».
Почему отделение, где умеют и хотят лечить больных детей, пребывает в таком жалком состоянии? Почему финансовые потоки, которые реально пошли в последние годы в медицину, обходят краевую больницу стороной? Если дело в бездарном руководстве клиники, то почему оно до сих пор сидит в своих креслах? Или бездарность цветёт буйным цветом и в более высоких кабинетах? Как иначе объяснить эти парадоксы? Туда, где средства используются неэффективно, их валят валом, а там, где рады каждому рублю и знают, как его направить на пользу больным детям, хоть шаром покати!
Из средств массовой информации мы знаем, как часто чиновники от медицины были замешаны в финансовых скандалах, когда приобретали оборудование по завышенным ценам, получая за это миллионные откаты. Но что-то не слышно о посадках.
Зато с каким рвением контролируется чиновной братией каждый шаг обычного лечащего врача. Тут сожрут за копейку. Оклад молодого врача в том самом кардиологическом отделении чуть больше шести тысяч. Полагаются различные доплаты: за перевыполнение плана, по коэффициенту трудового участия и т. п. Но вот не выполнили в январе план по койко-местам из-за новогодних каникул – и лишились и без того мизерной доплаты. Зато о доплатах, которые положены врачам за работу с теми самыми генно-инженерными препаратами, никто и не заикается. Средств на это нет.
В то самое время, когда детская больница задыхается от безденежья, в трёх километрах от неё в здании мэрии берут взятки по 50 миллионов рублей. Случай с сити-менеджером Ставрополя Бестужим не единичный. Находящийся ныне в бегах экс-мэр Дмитрий Кузьмин тоже подозревается в многомиллионных взятках. Мне даже компетентные люди называли их размеры. Я не поверил. Оказывается, 50 миллионов – это средний размерчик.
Есть предложение. Раз не можем организовать разумное финансирование медицинских учреждений, направлять штрафы, которым собираются подвергать коррупционеров, не в мифические закрома Родины, а в пользу конкретных медучреждений по месту жительства мздоимцев. Тогда бы засияли наши больнички.
