А кремлёвского журналиста Клейменова больше интересовали внутренние проблемы нашей жизни. В частности, возмутительное состояние российского правосудия, которое давно уже стало притчей во языцех. Журналист обратил внимание президента на очередной вопиющий факт: в одном случае за взятку в несколько сотен тысяч рублей человек получил семь лет тюрьмы. А другой фигурант за хищение сотен миллионов отделался смехотворным приговором. Надо что-то делать с судьями – такова была подоплёка вопроса к главе государства.

Путин в ответ заметил, что вообще-то взятка как преступление опасней хищения, но потом, видимо, спохватился и не стал развивать слишком скандальное утверждение. И вернулся к судьям.

Президент заявил, что независимость судей реально обеспечена и на законодательном, и на материальном уровнях. А быть независимым или не быть им – каждый судья решает для себя сам. Иной судья, заметил Путин, прежде чем принять решение, и к губернатору забежит на консультацию, и ещё кое к кому. И с этим, мол, ничего не поделаешь.

Упрямого журналиста такой ответ президента не удовлетворил. И он вновь вернул главу государства к проблеме несправедливых судебных решений. И тогда Путин применил свой коронный приём из арсенала политического дзюдо. Встречным вопросом: «Ну так что, закрыть все суды, что ли?» – он свернул больную тему. Президент не захотел комментировать высказанную им мысль о независимости судей. Попытаемся сделать это за него.

Фактически, Путин сказал примерно следующее: суд – это человек! Если человек порядочный, то судить он будет честно. То есть по закону и по непредвзятому внутреннему убеждению. Если же человек сволочь, то и судить он будет, как сволочь. И никакие законы ему не помешают оставаться сволочью с удостоверением судьи. Таким образом, решение проблемы не в юридической казуистике, как её ни оттачивай, а в личности как таковой.

Что это значит в проекции на российские реалии?

Это значит, что надо создавать институт судей. Своего рода особую касту жрецов, олицетворяющую собой правосудие. Что-то наподобие английского суда коронеров. Никакому верховному чиновнику и в голову не придёт не только повлиять на решение такого судьи, но даже обратиться к нему. Настолько высок его моральный авторитет и профессионализм. Образно говоря, таких судей надо выращивать, как садовник выращивает элитный сорт плодовых деревьев. Будущих судей необходимо с вузовской скамьи обучать и пестовать именно как судей. Безупречное знание норм судопроизводства, высокая гуманитарная культура, глубокое понимание философии и психологии личности – всем этим должен обладать настоящий судья. Извне в такое судейское сообщество вход будет закрыт для каждого, кем бы он ни был. А как сейчас?

Вспоминается конференция в Доме правосудия Ростовской области, посвящённая закону об информационной открытости судов. И радость председателя областного суда Ткачёва, с которой он сообщил: нашего полку прибыло. И начал перечислять тех, кто пополнил судейскую братию. Прокурор, следователь, оперативник... И так далее...

Ну какие из них судьи? Ведь их мышление сформировалось под влиянием обвинительного уклона. Это во-первых. А во-вторых, так или иначе, некоторые из них наверняка имели отношение к сфабрикованным уголовным делам. В российских судах в настоящее время находится почти 30 миллионов дел. Около 50 миллионов человек вовлечены в судебное производство. Треть населения страны! И отдавать эту треть во власть таким судьям непозволительно.

«Мы всё время находимся в поиске институтов, которые являлись бы, условно говоря, институтами “предельной честности” и “предельного доверия”», – говорит председатель комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Плигин. Казалось бы, он имеет в виду институт судей. Ан нет! Оказывается, «на рассмотрении комитета Госдумы уже находятся предложения о создании института спецпрокуроров»...

Ну разве не ясно, что сколько волка ни корми, он всё в лес смотрит.