Ростовской епархии в третий раз отказали в претензиях на Атаманский дворец в Старочеркасской

Напомним, судья Арбитражного суда Ростовской области Татьяна Пипник вынесла решение, согласно которому Донской Старочеркасский монастырь не имеет никаких прав на Атаманский дворец, а также на дом Степана Ефремова и каретник с конюшней. Епархия с этим решением не согласилась: последовала апелляция, в которой было отказано. А теперь Арбитражный суд Северо-Кавказского округа не удовлетворил и кассационную жалобу монастыря. 

Один из главных доводов юристов монастыря звучал так: отказываясь передать монастырю Атаманский дворец и другие музейные объекты, суд нарушил право на целостность монастырского комплекса. Хотя музейщики представили документы, из которых следует, что все эти здания были построены на сорок с лишним лет раньше, чем началось строи­тельство корпусов монастыря и не входили в комплекс монастырских построек. А учитывая, что епархия раньше уже получила двенадцать музейных объектов, часть из которых никогда не имела отношения к церкви, на «нарушение целостности» логичней было бы жаловаться музею. 

– В 1921 году Атаманский дворец национализировали и открыли там музей Степана Разина. А монастырь существовал до 1928 года – именно потому, что они никогда не были единым комплексом, – уточнил председатель регионального отделения Всероссийского общества охраны памятников Александр Кожин. По его словам, есть множество примеров мирного сосуществования музея и церкви, самый убедительный из которых – Московский Кремль: храмы принадлежат музею, в них регулярно проходят службы, и никаких проблем с дележом собственности не возникает.

А вот если отдать Атаманский дворец церкви, возникнут серьёзные юридические нестыковки, в частности, с хранением экспонатов, за сохранность и безопасность которых отвечает музей. 

– Как это возможно, если экспонаты будут храниться в здании, которое больше не принадлежит музею? У нас нет таких примеров, – отметила юрист областного министерства культуры.

Ещё менее понятно, что будет с экспозициями, посвящёнными, например, старообрядчеству или буддизму – а ведь среди донских казаков были и те, и другие.

Но оппоненты стояли на своём: Атаманский дворец на самом деле раньше был домом игуменьи, входил в общий монастырский комплекс да там и остался. Например, когда в Ростовскую область приезжал патриарх, его принимали в Атаманском дворце.

– Патриарха пустили во дворец? Он остался доволен? – поинтересовался судья. – Тогда в чём же проблема? Чем вам мешает наличие музейных зданий рядом с монастырём?

Оказалось, многим:

– У нас идёт богослужение – а там кто-то пляшет, поёт…

По-видимому, имелись в виду традиционные фольклорные праздники. Но с праздниками священнослужители вроде бы разобрались уже несколько лет назад, выселив нехристианские песни и пляски с Атаманского подворья на непонятных основаниях. Наверное, чуждые звуки доносятся и с нынешней площадки. Да и слушатели, приезжающие в Старочеркасск в шортах и сарафанчиках (их неподобающий вид был ещё одной причиной изгнания фестивалей), видимо, продолжают смущать монашеские умы. 

А наместник монастыря 23-летний иеромонах Сергий высказал озабоченность тем, что на Масленицу, в то время, как в монастыре идут положенные службы, народ в станице сжигает чучело, что есть язычество. 

– В общем, понятно, что если вы станете хозяевами, то у нас не будет никакой возможности для работы, – подытожила замдиректора музея Ирина Чеботурова.

Но хозяевами церковники не стали. Скорее всего, уже и не станут – хотя с музейщиками они попрощались фразой: «Встретимся в Москве». То есть в Верховном суде – это следую­щая инстанция, куда собирается обратиться руководство монастыря. 

Анна КОЛОБОВА