«Вы что это делаете?» – грозно спросил меня полицейский. Как будто сам не видел, что я делаю – фотографирую, конечно. А что ещё должен делать приличный журналист, увидевший, что происходит что-то интересное?
В Москву я приехала на четырёхдневный семинар. Программа была плотной, и только в последний день мне удалось погулять по столице. Встретилась с подругой, вместе полюбовались выставкой цветов в ботаническом саду, выпили кофе… До поезда оставалось ещё несколько часов, и я поехала в центр – зашла на Театральную площадь, прошлась по Тверской, по Моховой…
Неподалёку от Красной площади, на пятачке, огороженном металлическими конструкциями, толпились зеваки и полицейские, мигали синими огоньками автозаки. Как напишут впоследствии в протоколе, составленном, увы, на гражданку Колобову А.П., то есть на меня, там происходил митинг, участники которого «скандировали лозунги “Нет войне!”, использовали средства наглядной агитации – плакаты с надписями “Нет войне!”». (Один такой я потом видела в автозаке – листочек формата А4 с надписью шариковой ручкой.) Надо думать, под словом на букву «в» участники имели в виду «специальную военную операцию» на Украине.
Правда, к тому моменту, когда я подошла, участников на площади практически не осталось: как я узнала позже, два десятка человек уже затащили в автозак. И к кому относились мегафонные призывы «Граждане, разойдитесь!», понять было трудно – что, кстати, меня и заинтересовало.
А полицейский заинтересовался мной и моим телефоном, на который я, к сожалению, очень мало успела заснять.
Оба мы, конечно же, знали, что я – не только как журналист, но и как простая гражданка – имею право снимать в общественном месте то, что мне заблагорассудится, в том числе и работу сотрудников полиции.
Оба мы также знали, что съёмка на митинге без специального светоотражающего жилета, пресс-карты и редакционного задания даже для журналиста чревата задержанием и последующими неприятностями. А у меня, поскольку я не была ни на каком задании, естественно, не было всей этой амуниции, которую требуют от нашего брата-журналиста в нарушение Федерального закона о СМИ и ещё нескольких. И которая, кстати, тоже не гарантирует безопасности.
– Документы! Где проживаете? Цель приезда?
Мой старенький телефон, на котором я собралась открыть и показать электронный билет на поезд, сработал не так быстро, как хотелось полицейскому. «Ясно, нет у вас никакого билета», – и смотреть на открывшуюся наконец страницу он уже не пожелал. («Вы извините, – неожиданно сказал мне потом в отделе другой полицейский, узнав, что у меня пропал билет на поезд. – Я бы так не стал делать». Хотелось бы верить.)
И вот я уже в автозаке: его зарешечённая часть забита полностью, поэтому меня вместе с шестнадцатилетней девушкой сажают в салон и везут в отдел полиции в Люблино.
«Построиться в цепочку!» – следует команда. И из автозака вываливается рассерженная и одновременно весёлая команда нарушителей. В основном молодёжь, студенты, а среди них – вот неожиданность – московский адвокат и правозащитница Мария Эйсмонт, давняя знакомая. Подходящее место для встречи, ничего не скажешь.
Начинается долгая возня с документами. После чего выясняется, что люблинские правоохранители обработать 23 человека не в состоянии и «для скорости» десять человек отправляют в соседнее Марьино.
Вещи из карманов – на стол, после чего следует процедура обыска. Женщина в форме ограничивается похлопыванием и ощупыванием, но всё равно очень противно. Заглянув в сумки и рюкзаки, сотрудники упаковывают их в чёрные мусорные мешки, символически запечатывают и куда-то уносят.
Законно ли это?
– Незаконно, – говорит Мария Эйсмонт. Но сумку у неё тоже отбирают – даром что адвокат; сегодня она задержанная.
Незаконность процедуры подтверждают и два других адвоката, прибывших на помощь задержанным. Но говорят, что это не местная инициатива, а распоряжение из главка. Зачем? Наверное, затем, чтобы человек, у которого отобрали телефон, деньги и документы, занервничал и почувствовал себя настоящим преступником – без дураков.
Незаконно и административное задержание более чем на три часа. Поезд мой, понятно, ушёл без меня, хотя меня отпустили одной из первых, продержав «всего лишь» шесть часов – с восьми вечера до двух ночи.
Во время опроса (допроса? или как ещё это называется?) следователь настоятельно предлагает пройти процедуру дактилоскопии. Проще говоря, «откатать пальчики». Смысл? А никакого, тем более что личность моя установлена, а в базе МВД есть отпечатки пальцев всех владельцев загранпаспортов – мои в том числе. Видимо, просто психологическое воздействие.
От Марии Эйсмонт я уже знаю, что на этом будут настаивать и что это также незаконно. Отказываюсь, ссылаясь на федеральный закон «О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации». «Надо же – выучили», – раздражённо бросает следователь.
Опрос длится около получаса и оставляет странное и очень неприятное впечатление. Видимо, добрые полицейские кончились – остались только злые. Или не злые, а просто имеющие определённую задачу: перетолковать каждое произнесённое тобой слово, вогнав в состояние растерянности.
– Цель приезда? (В двадцатый раз отвечаю: семинар). Ваши передвижения за день? Какими станциями метро пользовались?
Я на минуту задумываюсь, что вызывает ответную реплику:
– Вы вспоминаете, где были? Или то, что вас кто-то научил, как надо говорить?
Кто научил? О чём он вообще? Отвечаю:
– Я взрослый человек и сама решаю, что мне говорить. А Москву знаю неважно – вот и задумалась.
Когда я всё же вспоминаю свой маршрут, это вызывает ещё большее неодобрение:
– Похоже, вы всё-таки хорошо знаете Москву… – Многозначительная пауза. – Даже очень хорошо…
Действительно, ну откуда я, ростовчанка, могу хорошо знать Москву? А главное, зачем? С какими целями? Очень подозрительно. Я уже начинаю чувствовать себя немножко Матой Хари и чуть-чуть Джеймсом Бондом, но, к счастью, допрос на этом заканчивается.
Из протокола я с удивлением узнаю, что я, «привлекая внимание граждан и средств массовой информации, (...) добровольно приняла участие в публичном массовом мероприятии с количеством участников около 150 человек в форме митинга». Хотя, видит бог, снимать старалась понезаметней, несмотря на то что имела полное право. Ещё я, оказывается, игнорировала разъяснения сотрудников полиции и их неоднократные требования прекратить мои противоправные действия.
В этом же документе мне сообщили, что публичное мероприятие доступно каждому, а целью его является «свободное выражение и формирование мнений, выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны». Спасибо, буду знать.
Но моё якобы участие в упомянутом мероприятии – это административное правонарушение, предусмотренное частью 5 статьи 20.2 КоАП РФ. А что со мной делать дальше, решит суд.
А я в разделе с прекрасным названием «Объяснение привлекаемого» написала так: «С протоколом не согласна. Факты, изложенные в нём, не соответствуют действительности. Я не принимала участия в митинге…»
Думаете, кто-нибудь прочитает?
Когда сотрудник Марьинского отдела полиции (кстати, безымянный, поскольку ни один из полицейских не представился, как того требует служебная инструкция) провожал меня «с вещами на выход», я не выдержала и спросила:
– Вы же знаете, что отбирать сумки и рюкзаки незаконно. Зачем вы это делаете?
На мой вопрос он не ответил. Сказал только:
– А что, разве у вас что-нибудь пропало?
Нет, я тщательно проверила – всё на месте: и деньги, и карточки, и документы.
За что, конечно же, большое спасибо.
Анна КОЛОБОВА
Пакет со штрафами и сроками
Владимир Путин подписал пакет поправок в Административный и Уголовный кодексы. С 5 марта за необдуманный пост в интернете можно получить до 15 лет.
Распространение «заведомо ложной» информации об использовании российских Вооружённых сил «в целях защиты интересов РФ и её граждан, поддержания международного мира и безопасности» будет караться штрафами от 100 до 300 тыс. рублей или сроком до пяти лет. Если то же самое совершено с использованием служебного положения, организованной группой или через интернет, сроки будут от 5 до 10 лет. А если такое распространение повлекло общественно опасные последствия – до 15 лет.
За призывы к санкциям против России (если ранее в течение года нарушитель привлекался за это к административной ответственности) можно будет получить штраф до 500 тыс. рублей или до 3 лет колонии.
Отметим, что по закону ответственность наступает, если лицо, распространяющее эти фейки, заведомо знало, что они ложные.
За последние дни в России закрылись или заблокированы такие издания, как «Эхо Москвы», «Дождь»*, «Медуза»* и ещё множество общественно-политических СМИ. «Новая газета» уже объявила о том, что вообще не будет ничего писать о «военной спецоперации» из-за угроз уголовного преследования журналистов. Примеру «Новой» последовали многие другие СМИ.
По решению Роскомнадзора заблокированы фейсбук и твиттер.
*Внесены Минюстом РФ в реестр иностранных агентов