Нынешнее моё обращение, товарищ Путин, будет про любовь, чему удивляться не нужно, а нужно обратить значение.

Началось всё с интернета, в который вышел наш агроном. Он узнал о проекте «Имя России». Начался данный проект весной. Академия наук выбрала 500 самых главных личностей из нашей истории, и вот за них нужно голосовать в интернете. Залез агроном на сайт http://www.nameofrussia.ru, чтобы проголосовать за Чебурашку, но Чебурашки там не оказалось. А оказались там Илья Муромец, Сталин, Ленин, Пушкин, Кутузов, Достоевский, Гагарин, Высоцкий, Ельцин... Всего 50 штук имён осталось из 500, а к осени только одно останется.

Причём лидировали на 22 июля Сталин, Николай II и Ленин.

Почему, спрашивал агроном меня, мы из всех зол выбираем самое злое? Мы зачем вместо Андрея Рублева и даже Пушкина голосуем за Сталина и Ленина? Для чего мы всегда мечтаем о добром царе-генсеке-президенте или, по крайности, о злом?

В промежутках дискуссии я тоже думал об этом, напрягая все свои шестые чувства. И не приходил ни к какому выводу.

Да нас просто зомбируют, напрягался агроном. У нас сейчас про царя и про Сталина столько из телевизора показывают, что они у нас в мозге уже сидят - не выколупаешь. Может быть, мы все идиоты? спрашивал агроном.

Вопрос, отмечал я про себя, но ничего не говорил, а просто снова наливал.

Нет, мы не идиоты, кричал агроном, тоже наливая, мы ещё хуже: мы монгольско-азиатские державники и патерналисты.

Тут я понимал, что он хочет меня своим интеллектом подавить, и решил потом посмотреть в словаре, что это за люди такие, патерналисты.

А ты чего всё молчишь, сволочь, спрашивал меня агроном агрессивно? Ты, может быть, думаешь, что твой товарищ Путин этим голосованием за Сталина не воспользуется, чтобы нашу с тобой свободу задушить?

Ты это брось, думал я. Товарищ Путин о нас заботливо относится, даже вон разрешает за Сталина голосовать. А свободы я при Ельцине наелся, когда кроме неё больше ничего жрать и не было.

Да как вообще можно выбирать такое, митинговал агроном? Ну, выберем мы даже не Сталина, выберем мы даже Высоцкого. И что? Это и будет имя России? Ты меня правильно пойми, я ж не против Владимира Семёновича, но одним им разве Россию обозначить можно? А как же Есенин или там Сахаров? Куда ж мы денем Минина с Пожарским? А на худой конец - Александра II освободителя?

Да, полагал я. Да, Высоцкий - это конечно, как же мы без Высоцкого? Так я молча томился.

Зачем эти выборы вообще, возражал, икая, агроном? Я не понимаю и отказываюсь, возражал он, икая. У России не одно имя, у России миллионы имён. Потому что у каждого из нас есть какое-то отдельное имя для России. Ну там, мамы имя, или бывшего мужа, если речь идёт о человеке-женщине. И я за него голосовать не буду, я его и так люблю, оно и есть для меня Родина. Оно внутри меня и даже внутри каждого есть, говорил он, вероятно, намекая на меня.

Тут я всё своё внимание сконцентрировал, стараясь понять, в чём намёк, и в итоге успешно налил. И поэтому вдруг всё понял.

Понял я вдруг, что мы с агрономом - как две половины среднестатистического россиянина, которого параллельно разрезали. Что мы каждый - желаем любить Родину. И в то же время - а как её любить? Если с одной стороны Сталин, а с другой Высоцкий?

И что любовь это вообще вещь такая… Я не знаю, как водкой поперхнуться: и глотать горько, и ещё горше выплюнуть.

Хотел я многое сказать, товарищ Путин, но моя дикция уже не могла выговаривать некоторые глаголы и все остальные буквы. Вероятно, от обилия несовместимых чувств.

Остаюсь ваш клеврет (что в переводе с древнерусского означает соратник)