Я заглянул быку в глаза, он плакал

Получилось так, что вся моя жизнь с подросткового возраста связана с бычками. После войны все мы, сельские пацаны 13-14 лет, работали в колхозе на быках. В те времена они играли очень важную роль в сельском хозяйстве. В уборку  отвозили зерно от комбайнов на ток на бричках. Работали допоздна, и в хутор нас не отпускали, ночевали в вагончике в бригаде.

Быки очень умные животные, и нам было трудно их запрягать. Ярмо тяжёлое, нужно было его поднять и говорить: «Шею, шею!» Какой подставит шею, а какой  даже не реагирует на нашу просьбу. Бывало и такое: наступит на ногу – и ни с места. Сколько слёз прольём, пока он отпустит. А бить быков тогда запрещалось, могли и в тюрьму посадить.

Был такой случай: возили сено с займища в хутор через речку Ушаков. В те годы моста не было, переходили её в брод. Спустились с берега, быки остановились пить. Сижу на бричке жду, когда они напьются. Жду-жду, они всё пьют. Пригляделся – а быки носы в воду опустили и просто отдыхают. Я тогда так удивился их хитрости.

В 1956 году меня пересадили на лошадей. Восторгу не было предела, я был на седьмом небе, кормил их с рук. Когда пригоняли с ночного, многие не могли поймать своих подопечных. У меня таких проблем не возникало. Только подам голос: «Где мои?!» – они поднимали головы, и я свободно надевал уздечки и вёл запрягать. Но моё торжество длилось недолго, через год ушёл в армию, а когда, отслужив три года, вернулся в хутор, то быков уже почти не было. Закончил училище механизации сельского хозяйства и стал работать на тракторе. 

Ну, и как у всех людей, появилась семья и у меня. И конечно же, и корова — в деревне это кормилица. Однажды она привела нам бычка палевой масти с пятнышком на лбу. Мы за ним ухаживали, кормили, поили, старались, чтобы он был упитаннее. Это уже подходили к концу шестидесятые годы. Наш совхоз «Дубенцовский» скупал у населения молодняк. Отправились с Борей на приёмный пункт. Его взвесили, посчитали, сколько будет стоить, и я отвёл его на совхозный баз.

За травой ездить на мотоцикле приходилось мимо этого база, где содержались телята. Когда я проезжал мимо, мой Боря бежал по-над забором и кричал. Я изменил маршрут, а то, думаю, он не отвыкнет от дома. Прошло три месяца, дело шло к осени. Меня послали пахать кукурузное поле. Отбил загонку и пашу. А там паслось стадо молодняка. Когда трактор подходил близко, животные расходились, и они мне не мешали. Но один не уходил. Трактор совсем близко, а он не уходит. Я остановился и стал разглядывать его из кабины. Не поднимая головы бычок продолжал жевать кукурузный лист. Слез с трактора и пошёл в его сторону. Не уходит. Когда я присел перед ним на корточки, увидел на лбу белое пятнышко. Да это же мой Боря! У него были мокрые глаза — животные так плачут. Смотрю, со стороны стада скачет на коне скотник и кричит: «Не подходи к нему, он дикий!..» Я ему говорю: «Что ж вы сделали с моим Борей? Отдай мне его назад. Пропадёт он». 

Прошло ещё два месяца. Я так же подвозил на тракторе корма на ферму. И однажды спросил у того скотника, выжил ли мой Боря. Тот честно рассказал, что не прижился он в совхозном стаде. Некоторые люди считают: раз животное не говорит, значит, оно ничего не понимает. Это глубокая ошибка!

Сергей Афанасьевич Ильин
х. Пирожок, Волгодонской р-н, Ростовская обл.