Рубашка Люки и фотография Эллы

Через немецкий плен, лагерь смерти, партизанский отряд и штрафной баталь­он Александр Печерский пронёс две реликвии.

- Столько сейчас внимания к папе у журналистов, - сказала мне дочь Александра Печерского. - При жизни бы ему немного помогали.

Я хотел сказать, что не виноват, и вообще как-то оправдаться, но только покраснел.

Насчёт внимания. Не всё так однозначно. В 1987 году в США об Александре Печерском и подвиге узников Собибора сняли художественный фильм. Фильм - не фильм, блокбастер: «Побег из Собибора». Печерского там играет Рутгер Хауэр. В Голландии сняли документальный фильм. Имя Печерского есть на памятных стелах, несущих имена мучеников и героев лагеря уничтожения, - в Израиле и США. В израильском городке Цфате есть улица, называется Al. Pechersky st.

Родина Печерского тоже помнит. Немного. Сразу после войны Павел Антокольский и Вениамин Каверин написали о нём очерк. Позже Михаил Лев - две книги. Наград от Родины за свой подвиг Печерский не получил никаких. Ростовская мэрия каждый год собирается увековечить его имя при помощи памятной доски на доме в Рос­тове, где он прожил большую часть своей жизни.

В Интернете на запрос «Александр Печерский» выскакивает около миллиона страниц информационного мусора. Например, с одного сайта на другой кочует утверждение, что Александр Аронович Печерский после войны издал книгу «Восстание в Собиборе» на идише.

- Он на идише знал только одно ругательное слово, - говорит его дочь. - А книга есть действительно.

Я держу её в руках, тоненькую брошюрку «Восстание в Собиборе». Написана по-русски. Совсем ветхая книжечка. Куда более ветхая, чем рубашка Люки.

В лагере его называли Сашко

Нюрнбергский трибунал требовал Печерского в качестве свидетеля - его не выпустили из страны. Когда позже израильтяне похитили в Аргентине и привезли к себе для суда Адольфа Эйхмана (главу спецотдела гестапо, который занимался «окончательным решением еврейского вопроса»), Печерскому запретили выезд в Израиль. Было ещё несколько вызовов в суд, но иностранным следователям разрешили допрашивать его только в Москве под контролем КГБ. В 1963 году Печерский выступил свидетелем обвинения в Краснодаре, когда судили 11 охранников из Собибора. В этом ему никто не препятствовал.

- Не знаю, чего боялась власть, - говорит Элла Александровна. - Что он сбежит на Запад или в Израиль? Он считал своим долгом дать показания на процессах над нацистами и их пособниками, но его никакими калачами было не выманить насовсем из Ростова, который он всей душой любил. Ему и в Москве предлагали работу - отказался. Такое отношение власти его всегда глубоко оскорбляло. Последний отказ ОВИРа в 1987 году, когда его вызвали свидетелем в суд в Польшу, просто подкосил папу. Он почти перестал вставать с постели, моментально постарел.

К нему раз в пять лет приезжали его товарищи, выжившие и бежавшие с ним из Собибора. Я помню, они спрашивали: «Сашко, где твоя Звезда Героя?» А он говорил: «Какая звезда? У меня есть рубашка Люки. Показать?» В 1990 году он умер.

Мёртвые и временно живые

Собибор, как и Треблинка, Майданек, был стандартным лагерем уничтожения. В нём по причине национальности убивали евреев. Прибывших эшелонами со всей Европы унтерменшей (недочеловеков) сразу выгружали из вагонов, раздевали, женщин стригли (волосы шли в Германию для набивки матрасов) и отправляли в «баню». Мыться. Люди шли в газовые камеры охотно, с надеждой, что тут наконец после скитаний по пересыльным лагерям их хоть как-то накормят, дадут работу. В «бане» их в течение нескольких минут травили угарным газом, потом обслуга вытаскивала трупы и отвозила их в овраг. (В других лагерях смерти тела сразу сжигали в крематориях.) Вся процедура «утилизации» людей занимала час-полтора. В день в «бане» умирало до 800 человек.

В лагере было и около 600 временно живых. Они спали в трёх бараках и работали в мастерских: портняжной, сапожной и столярной. Из их же числа формировалась команда, обслуживающая «баню». Эти люди также сортировали вещи убитых (более-менее ценные предметы отсылались в Германию).

Всего здесь за год, с мая 1942-го по октябрь 1943 года, погибло около четверти миллиона человек.

Восстание в Собиборе оказалось первым и в своём роде единственным. В других конц­лагерях и лагерях уничтожения мятежи начинались, когда до заключённых доходили вести, что Красная армия на подходе, вот-вот и... Печерский поднял Собибор, когда надежды на помощь наших войск не было никакой. И надежды выжить после побега тоже почти не было. Лагерь находился в глубоком немецком тылу.

Фотография

- Мама была очень красивой женщиной, - говорит Элла Александровна. - Кстати, папа тоже!

Она показывает мне свой детский снимок. На фото - шестилетняя Элла. Красивая девочка. В папу и в маму. Печерский пронёс снимок через всё. Через бои и плен. Несколько лагерей. Лагерь уничтожения. Партизанский отряд. Штрафбат. Потом - после тяжелейшего ранения - смог сохранить свои реликвии в госпитале.

Первое, что он спросил у гос­питальных врачей, когда пришёл в сознание после ряда операций, было: «Где фотография?» И второе: «Где рубашка Люки?»

Кому молиться?

В июне 1941 года Печерский был мобилизован в армию и аттестован как техник-интендант 2-го ранга (лейтенант). В октябре 1941-го в боях под Вязьмой попал в окружение и в плен.

- Тогда мы и получили похоронку на папу, - говорит Элла Александровна.

А он в это время боролся за жизнь. Пытался бежать, но был схвачен и отправлен в штрафной лагерь в Борисове. Затем его перевели в так называемый Лесной лагерь под Минском, но тут выяснилось, что он еврей, и его отправили в лагерь СС, из которого была только одна дорога. В сентябре 1943 года с другими заключёнными Печерский оказался в Собиборе.

Я спросил Эллу Александ­ровну, как вышло, что за её отцом пошли люди? И как он сам отважился на такое? Кто он: авантюрист? Герой?

- Я спрашивала папу об этом. Он мне сказал: «О героизме как-то не думаешь, когда речь идёт о твоей жизни». Так что я не могу ответить на этот вопрос. Знаю, что он был очень сильным человеком. Не только морально. Он рассказывал, что в лагере один из заключённых под присмот­ром эсэсовца колол дрова и не смог разрубить большой пень, и его отправили в смертники. Папа возмутился. Тогда немец достал пистолет и показал, чтобы папа взял топор. Папа расколол пень одним ударом.

Те из узников, кто видел это, видимо, были поражены тем, что Печерский посмел перечить немцу, и тем, что его после этого оставили в живых. Ну и, конечно, его физической силой. За кем им там ещё было идти, как не за Сашко?

За день до побега в лагере отмечали Йом-Кипур (День покаяния). Кто-то из заключённых спросил кантора: «Зачем вы молитесь Богу, чем он поможет вам? Молились бы Сашко». Тот ответил: «Мы молимся, чтобы Сашко всё удалось».

В свой план восстания он посвятил немногих, хотя и был твёрдо уверен, что бежать надо всем и что немцев нужно уничтожить. Иначе, говорил он, всех оставшихся казнят. Заключённые слушали и боялись. И понимали, что по-другому нельзя.

Любовь как конспирация

Так вышло, что Люку какое-то недолгое время немцы сначала держали в концлагере Вес­терборк, потом в тюрьме в Амс­тердаме. Перед расставанием отец Люки дал дочери свою сорочку. А потом эту самую Люку, 18-летнюю девушку, немцы решили отравить газом. Вместе с остальными сотнями тысяч евреев из Польши, Союза, Бельгии, Чехословакии - отовсюду. И отправили её в Собибор. Где Печерский с нею начал «крутить любовь». Такую он придумал конспирацию, опасаясь, что в среде приговорённых к смерти есть осведомители СС. Люка ни слова не понимала по-русски, расчёт был на то, что любовь не знает различий в языке, зато осведомителю не придёт в голову, что, используя голландку как прикрытие, русскому лейтенанту проще будет ходить по лагерю, встречаться с другими заключёнными.

Они с Люкой часто сидели после работы у бараков, курили, Печерский, правда, не курил. Когда к ним приближался капо - сотрудничаюший с немцами заключённый, что-то вроде бригадира, «шестёрки», - Печерский начинал любезничать с Люкой. Понемногу она запоминала русские слова. Времени на изучение языков у них уже не оставалось.

Возможно, между ними и возникло чувство. Вы бы отдали в концлагере рубашку своего отца постороннему человеку? А Люка отдала. Можно, конечно, принять во внимание, что это был советский человек, лейтенант. И как бы ни «шутили» на тему Второй мировой современные Голливуд и западные политики, тогда-то каждый обыкновенный Жак, Кшиштоф или Сельма - все отлично, на животном уровне, понимали: кроме советского лейтенанта или советского рядового никто ведь ни Европу, ни его лично не спасёт.

Что эта рубашка значила для неё? И что стала значить для Печерского? Стала ли она символом любви на краю могилы? Или символом надежды на спасение? Не знаю. И спросить некого.

Александр Печерский умер в 1990 году. История Люки неизвестна. Скорее всего, она погибла на минных полях вокруг лагеря или во время охоты эсэсовцев на беглецов. Её долгие годы искали родные и власти Голландии, но даже её фамилия не сохранилась. Осталась только рубашка.

Рубашка

Она прекрасно сохранилась. Светло-серая. В тёмно-серую полоску. Немного потёртый от ношения и стирок изнутри ворот. Длинные рукава. На воротнике - размытые чернильные знаки латинского алфавита: уже не разобрать, что за метки. Скорее всего, сделаны в лагере, чтобы обозначить хозяина. Такая наивная хитрость против кражи.

Восточники пошли первыми

14 октября 1943 года. В этот день эсэсовцы стали мясом для евреев. Заключённые убивали их согласно плану, разработанному Печерским. Почти месяц он изучал лагерь и повадки немцев. Кузнец Райман по его заданию делал втихаря ножи и топоры. Несколько наиболее близких заключённых помогали придумывать, как в течение часа зарезать как можно больше офицеров, не вызывая тревоги. И придумали.

В дневнике Печерского, который он начал вести уже в гос­питале и который лёг в основу его книжечки, каждый час этого дня помечен особо. Обершарфюреров и унтерштурмфюреров убивали по одному и по двое ножами, топорами, стамесками в портняжной и столярной мастерских, в коридорах и между бараками. Резали, как свиней, если только евреи режут свиней. Оружие забирали. Набралось 11 пистолетов и шесть винтовок.

Спасти всех или максимум лагерников, при этом сохраняя ради конспирации узкий круг посвящённых, Печерский решил так: уничтожив большую часть офицеров, перевербованный им капо Бжецкий должен построить всех заключённых в колонну и вести к воротам якобы для работ вне лагеря. Присутствие капо должно было усыпить бдительность часовых на вышке. Их планировалось застрелить и бежать всем через центральные ворота. В крайнем случае прорываться нужно было через четыре ряда колючей проволоки у дома, где жили офицеры. Дом стоял у самой ограды, потому Печерский предположил, что здесь минные поля должны иметь разрыв. В голову колонны он велел поставить «восточников» - советских военнопленных, в отваге которых не сомневался.

Когда колонна уже собралась, начальник караула попытался загнать людей обратно в бараки, но был застрелен. Часовые на вышках открыли огонь из пулемётов. Печерскому ничего не оставалось, как крикнуть «За мной!» Люди бросились за ним к офицерскому дому. Однако очень многие запаниковали, побежали в другую сторону - к центральным воротам. Они бежали под огнём пулемётов, через колючую проволоку, по минам. Из 600 человек до близкого леса добрались 400.

Ещё несколько дней они бегали по лесу от облав, немцы вызвали подкрепление. Лес в октябре уже начал редеть, с воздуха мелкие группы людей и даже одиночки хорошо просмат­ривались. Беглецов расстреливали с самолётов. В итоге выжили полсотни человек.

Через восемь дней пути на Восток потерявший всех своих Печерский встретил белорусский партизанский отряд.

«Папу пришли арестовывать»

После дикого этого побега немцы постарались полностью уничтожить все свидетельства о лагере. Вначале выкопали и сожгли все трупы. Снесли строения. Насадили на месте лагеря лес. Спрятать всё, конечно, не удалось, тем более от криминалис­тов международного трибунала.

А Печерский воевал у партизан подрывником, пока советские войска не освободили Белоруссию. После чего его как подозреваемого в измене Родине отправили в штрафбат. Там он получил капитана и, после ранения в ногу, инвалидность. Вернулся в Ростов, нашёл семью живой. И, будучи музыкантом, устроился работать в Театр музыкальной комедии.

В 1948 году в Союзе развернулась кампания против «безродных космополитов». Началом её послужил инициированный Сталиным американо-сионистский псевдозаговор против него лично и кремлёвской верхушки. Евреев по всей стране увольняли с работы, а чаще сажали по надуманным обвинениям. В Москве, Ленинграде их обвиняли в шпионаже. Попал под каток и Печерский.

- Смех и грех! - Элла Александровна не знает, плакать ей или смеяться. - Еврей, знавший только одно слово на идише, женатый на русской, боготворивший русских композиторов, поэтов, писателей, наконец, герой, сражавшийся за Россию. Ростовские чекисты своими плоскими мозгами смогли измыслить только обвинение Печерского в спекуляции входными билетами в театр, где он тогда работал замдиректора.

- Хорошо помню, как папу пришли арестовывать, - говорит Элла Александровна. - У чекистов вытянулись лица, когда они увидели нашу убогую коммуналку. Они-то, видимо, ожидали зайти в хоромы махрового спекулянта. А папа никогда не требовал от государства никаких привилегий.

В общем, уголовное дело рассыпалось, однако поскольку уж было заведено, из компартии Печерского всё-таки исключили. И с работы уволили.

- Три года его нигде не брали на работу. Жилось нам трудно, да что трудно - нищенски мы жили. Только когда умер Сталин, папа нашёл работу, но намного лучше жить мы не стали. Он никогда ничего не просил у власть предержащих, не тыкал всем в лицо своим прошлым. А «крутиться» никогда не умел. Его вызвали в обком, предложили написать заявление о восстановлении членства в партии. Он ответил: «Я не писал заявления, чтобы меня исключали».

У Сашко Печерского двое внуков, уже есть правнук. Ему 2,5 года. Будет ли он знать историю своего предка Сашко? Наверное, мир, в котором он повзрослеет, будет воспринимать её как жестокую сказку. Вот как мы сейчас воспринимаем, к примеру, проблемы рыцаря Айвенго. Если правнук прочитает когда-нибудь книги о своём прадеде, поверит ли он, что это был живой человек? Что ему было больно и страшно, и что он почти победил смерть? Я очень надеюсь, что поверит. Хотя... спросите любого из рос­товчан, кто такой Александр Печерский?