Молекулярный портрет опухоли

Каждому раку – своя таблетка

Кажется, онкологи отучили журналистов спрашивать на пресс-конференциях: «Когда же вы найдёте лекарство от рака?» Пишущий народ уяснил наконец, что рак – это не одна болезнь, а целое множество. И, стало быть, универсальной таблетки или вакцины не будет, а заголовки вроде «Учёные одержали победу над раком!» гарантированно врут. Зато уже есть «персональная таблетка» для каждого пациента. Ну, почти.

4 февраля, во Всемирный день борьбы с раковыми заболеваниями, в Ростовском онкологическом институте прошла пресс-конференция генерального директора Олега Кита и экскурсия по лабораториям института. Точнее, Национального медицинского исследовательского центра (НМИЦ) онкологии – именно такое наименование получил накануне Ростовский онкоинститут. До сих пор в России таких НМИЦов было всего три: в Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске. Наш НМИЦ – четвёртый, и по сравнению с институтом, это, естественно, ступенька вверх. 

Немного статистики

– Заболеваемость раком в первые девять месяцев 2019 года (цифры за октябрь – декабрь ещё обрабатываются. – Прим. авт.) по сравнению с аналогичным периодом 2018 года выросла на 4%, – говорит Олег Кит. 

По его словам, болеть больше не стали – стали чаще выявлять. То есть политика онконастороженности, о которой в последнее время много говорили с медицинских трибун, вероятно, даёт результаты. (Поясним в двух словах, что означает это довольно неуклюжее слово. Любой терапевт должен учитывать, что симптомы, вызванные, на первый взгляд, банальным гастритом, могут говорить и о начальной стадии рака желудка. Онконастороженный дерматолог просто обязан заподозрить онкологию в любой родинке, которая ему не нравится, и послать пациента на анализ и т. д.) 

– Показатель выявления онкозаболеваний на I и II стадиях вырос на 2,5%, – продолжает Олег Кит. – Общая смертность от рака за год снизилась на 1%. Но, к сожалению, запущенный рак по-прежнему составляет 19,5% случаев. То есть пятую часть.

Мифы и маски

– Вокруг онкологических заболеваний традиционно складывается множество суеверий. Достаточно вспомнить московский скандал, когда детей – пациентов московского онкологического центра имени Димы Рогачёва жильцы выгоняли из дома, насмотревшись передачи о том, что рак передаётся «как грипп». Лечение травами и другими «средствами народной медицины» – вплоть до керосина… И, к сожалению, читатели «Крестьянина» подвержены этим суевериям не в последнюю очередь – возможно, из-за удалённости от нормальной медицины. Как от этого лечить? – спросили мы Олега Ивановича. 

– Ну, если бы рак передавался «как грипп», живых онкологов просто не осталось бы. А если серьёзно, то на сегодня не известно ни одного случая излечения от рака с помощью народной медицины. Когда мне в очередной раз рассказывают об излечении с помощью настоя трав, у меня всегда возникает вопрос: «А был ли мальчик?» Рак – очень сложная болезнь. И неслучайно сейчас активно внедряется понятие «второго мнения». На мой взгляд, «излечившиеся» травами – это те, кому был неверно поставлен диагноз. Рак любит маскироваться. Не каждый онколог отличит мастопатию от рака молочной железы. 

Хранительница

– Ничего не трогайте! – преду­преждают нас. – Здесь специальное криооборудование, сверхнизкие температуры.

Это биобанк – место, где хранятся образцы тканей, жидкостей и всего, что врачи выделяют из организмов людей и животных – как живых, так и мёртвых. Весь биоматериал неперсонализированный, а попросту говоря, неподписанный: так требует медицинская этика.

– Это коллекция образцов, которые поступают из операционных сначала к патологоанатомам, которые их обрабатывают, часть оставляют для собственных исследований, а часть передают нам на хранение, – рассказывает младший научный сотрудник Ирина Самохина. – Нам также передают опухолевый материал от лабораторных животных и культуры опухолевых клеток.

Ирина Самохина демонстрирует, как хранятся образцы в биобанке

Образцы хранятся в парах жидкого азота при температуре от минус 150 до минус 196 градусов. Ирина Владимировна облачается в защитный шлем и фартук и открывает крышку одного из больших криобоксов, откуда немедленно поднимается облако азотного пара. С помощью толстых лабораторных перчаток она достаёт подставки, в которых хранится самое ценное – коробки и пробирки с биоматериалом. 

– Наша основная задача – сохранение и учёт данных, – объясняет Ирина Самохина. – Для изучения мы передаём материал в лаборатории молекулярной онкологии и клеточных технологий.

Бьющие в цель

В лаборатории молекулярной онкологии нам подтверждают не только то, что каждый вид рака – это фактически отдельная болезнь, но и то, что каждая опухоль индивидуальна. Разобрав её на отдельные клетки и изучив её поведение под микроскопом, здесь подбирают каждому пациенту индивидуальную схему лечения, определяют дозы препаратов и облучения. На медицинском языке это называется «персонифицированная терапия»: для каждого пациента создают своего рода «индивидуальную таблетку». 

– Для каждого? 

– Есть список онкологичес­ких заболеваний, при которых рекомендовано молекулярно генетическое обследование в нашей лаборатории. И этот список постоянно пополняется.

Препараты пациентам подбираются с учётом наших исследований. А значит, лечение становится всё более индивидуальным. Например, оно позволяет проводить лечение на самых ранних стадиях – раньше в таких случаях за пациентом просто наблюдали. 

Но не забывают и о «чистой» науке: осенью прошлого года специалисты лаборатории были единственными докладчиками из России на конгрессе Азиатско-Тихоокеанской ассоциации хирургов гепатологов-панкреатологов в Южной Корее. Темой доклада были причины возникновения нейроэндокринных опухолей поджелудочной железы: ростовские учёные открыли 26 новых мутаций (изменений в геноме), провоцирующих эти опухоли. Треть этих мутаций – наследственные, а значит, можно не только лечить пациентов, но и предупреждать развитие болезни у их родственников. 

– Сейчас у нас есть аппарат, позволяющий создать молекулярный портрет редкой опухоли, – говорит Наталья Тимошкина, заведующая лабораторией. – Это позволяет в перспективе создавать так называемые таргетные, то есть бьющие точно в цель препараты. 

Непосвящённые видят на мониторах лишь расплывчатые фигуры. А учёные понимают, что там, под окулярами микроскопов, происходит главная битва, ведь клетки раковой опухоли иногда называют бессмертными. 

Если бы только понять, в чём секрет их бессмертия…

Анна КОЛОБОВА
Фото автора 
и пресс-службы НМИЦ онкологии