Самоизоляции – нет, самосохранению – да

Коронавирус показал больные места системы здравоохранения

В конце сентября исполнилось полгода с того момента, как Россия приступила к массовой борьбе с коронавирусом. Мы прошли путь от жёстких ограничений до «можно всё, но только в маске». Летом инфекция отступила, но в октябре число заразившихся резко увеличилось. Введут ли самоизоляцию снова? Справится ли медицина? Что спасёт россиян от вируса? Эти вопросы медики, учёные и общественные деятели обсуждали на конференции «Пандемия 2020: вызовы, решения, последствия».

Будет ли самоизоляция?

Открывала конференцию глава Роспотребнадзора Анна Попова. Общий посыл её выступления был оптимистичным и благостным – да, коронавирус казался страшным, но мы большие молодцы и практически вышли сухими из воды.

– Мы столкнулись с новым вызовом. Но мы можем распознать, оценить и достаточно быстро выработать меры противодействия, – докладывала Анна Попова. – Этому способствует невероятная информационная открытость всего мира. Мы быстро узнаём о научных разработках, анализируем опыт других государств.

По словам Поповой, страны по-разному реагировали на появление коронавируса: кто-то принимал предупредительные шаги, кто-то вводил ограничения «на пике», кто-то запаздывал.

– Предупредительная форма оказалась наиболее выигрышной, – заметила глава Роспотребнадзора.
Именно жёсткие ограничения, по словам Поповой, дали России время на подготовку медицинских учреждений, а плавный выход из самоизоляции позволил более-менее нормально прожить лето.

– Мы провели лето с возможностью для школьников отдохнуть в летних оздоровительных учреждениях. Полмиллиона школьников отдохнули, но это не имело последствий – ни с респираторными, ни с кишечными инфекциями. И сейчас мы не считаем нужным держать школьников дома. Мы провели мониторинг наличия вируса у детей и поняли, что в этих условиях можем организовать безопасный учебный процесс. Дети прекрасно ходят в школу, проходят фильтры. Выноса вируса из школы в семью нет. Как раз наоборот – дети заражаются вирусом в семье, люди заражаются через личные контакты.

Глава Роспотребнадзора подчеркнула, что в России работают театры, проходят спортивные соревнования – при соблюдении санитарных требований риски заразиться коронавирусом будут минимальными.

– Но в то же время мы столкнулись с ковидным нигилизмом, когда люди в общественном транспорте находятся без масок, – заметила Попова.
Народ действительно расслабился – и последствия отразились в статистике. Уже неделю в России ежедневно выявляют более 13 тысяч инфицированных. Всё это выглядит как пресловутая «вторая волна», но глава Роспотребнадзора уверена, что всё дело в сезонности.

– Вирус обретает сезонный характер. Он ушёл летом и сейчас возвращается, – сказала Попова. – Аналогичную кривую по заболеваемости мы видели в 2009 году, когда у нас циркулировал вирус А(Н1N1), также известный как «свиной грипп». Но даже сегодня, на подъёме, заболеваемость в сутки за семь дней составляет восемь человек на 100 тыс. населения. В эти же дни заболеваемость в Израиле – 54 на 100 тысяч, в Бельгии – 28 на 100 тысч, в Нидерландах – 27, в Великобритании – 22, во Франции – 28, в Испании – 21. Но даже несмотря на то, что мы видим цифры прироста, мы не думаем о блокировании экономики. Мы думаем, как научить людей соблюдать правила, чтобы исключить распространение инфекции при личных контактах. Нам нужно донести до людей чувство ответственности и не допустить ковид-диссидентства.

Справится ли медицина?

Справедливости ради надо заметить, что позицию «от ковид спасти может только маска» высказывали и другие эксперты, в том числе международные. Дорит Ницан, региональный директор по ЧС Всемирной организации здравоохранения, заметила, что вирус удастся сдержать, «только если мы будем вести себя ответственно»: носить маски, соблюдать дистанцию и мыть руки. Впрочем, и в адрес здравоохранения Ницан сделала важное замечание:

– Мы должны развивать систему общей помощи, заботиться о здоровье населения в целом. Люди, инфицированные COVID-19, умирают от сопутствующих заболеваний. Мы не должны этого допускать.
Предложение Ницан, впрочем, идёт вразрез с официальной политикой Минздрава. С тех пор как ковид пришёл в нашу страну, все ресурсы – инфраструктурные и человеческие – брошены на борьбу с инфекцией. А другие болезни как будто отступили...

– Даже в условиях самоизоляции ковидные больные занимали 11% коечного фонда, а на борьбу с вирусом было привлечено 20% медиков. Это экстремально высокая нагрузка на медицинские учреждения, – заметил директор Научно-исследовательского финансового института при Минфине России Валерий Назаров.

Минздрав, впрочем, разговора про остальные болезни старался избегать. Чиновники ведомства говорили в основном об успехах, которые достигались практически «в режиме военного времени».  

– В начале пандемии, когда мы рассчитывали, сколько нам понадобится коек для заражённых, мы нашли 95 тысяч. И думали, что это очень много. На пике заболевания мы развернули 185 тысяч коек. И, возможно, придётся развернуть ещё больше, потому что ситуация развивается по нарастанию, – заметила Инна Куликова, директор департамента организации экстренной медицинской помощи и управления рисками здоровью Минздрава России.
Впрочем, Минздрав России теперь будет работать сразу по двум направлениям: с одной стороны, искать койки, с другой стороны, отсекать лёгких больных. На конференции прозвучало, что 25% инфицированных вообще не имеют симптомов болезни, ещё 50% переносят COVID-19 как «обыкновенную ОРВИ» и только 25% действительно требуется серьёзная медицинская помощь.

– Сейчас 20% всех пациентов на этих (ковидных. – Прим. авт.) койках – с лёгкой степенью заболевания. Они должны находиться дома. Мы говорим, что коечный фонд занят на 90% – вот и посчитайте, сколько бы мест освободилось, – предложил замминистра здравоохранения РФ Олег Гриднев.

Считать, кстати, в условиях коронавируса пришлось с особой тщательностью. Показательным было выступление замгубернатора Нижегородской области Давида Мелик-Гусейнова, у которого первый день работы в должности совпал с «нулевым» пациентом в регионе.

– Нам необходимо было понять, какими ресурсами мы располагаем. Сначала мы пользовались формой № 30, которую медучреждения сдают в Росстат. Но когда стали погружаться в проблему, поняли, что на деле всё не так, как в статистике,  – сказал Давид Валерьевич. – Нам пришлось очень быстро развернуть реальный аудит, мы дошли до каждой медицинской организации, пересчитали все приборы ИВЛ, все койки, медперсонал… И знаете, различия по некоторым категориям были серьёзные. Например, аппаратов ИВЛ по статистике насчитывалось 1100 штук на конец 2019 года, а реально работающих оказалось всего 700. Слава богу, что не все они понадобились.

Первый урок, который мы с вами должны извлечь, – это правда, статистическая чистота.

Кто спасёт россиян от вируса?

Неожиданной для чиновников правдой оказалось и то, что российский медперсонал оказался не готов за своё небольшое жалованье  подвергать себя смертельной опасности. Персонал в ковидные госпитали искали всюду.

– Сначала был испуг у сотрудников медучреждений и массовый уход под разными предлогами: отпуск, больничный, увольнение, – рассказал Давид Мелик-Гусейнов. – Мы старались максимально удержать людей. Выезжали в коллективы, мотивировали словами – пока ещё не начались стимулирующие выплаты… Мы обращались за помощью в наш медицинский университет, и для меня было удивительно получать звонки со стороны родителей студентов: «Ни в коем случае нашего ребёнка не берите в ковидный госпиталь! Пусть он как-нибудь дистанционно помогает». Таких звонков было очень много. И ведь речь  шла о студентах-старшекурсниках, ординаторах. Было неожиданно слышать, что студенты-медики отказываются приходить в больницы и исполнять свой долг.

С начала пандемии исполнили свой долг и умерли от коронавируса как минимум 258 медицинских работников – такие данные давал Минздрав РФ 23 сентября. За месяц число погибших врачей, медсестёр и медбратьев, должно быть, увеличилось.

Со стимулирующими выплатами привлекать медиков к работе стало проще, но возникли проблемы другого рода. Правительство России в апреле 2020 года приняло два постановления –  № 415, которое предусматривает выплаты за особые условия труда (работа в зоне риска), а также № 484, дающее право на выплаты специалистам, которые непосредственно лечат пациентов с SARS-CoV-2.

– Зачастую, особенно в небольших населённых пунктах, невозможно разделить скорую помощь: чтобы одни бригады занимались только ковидными больными, а другие – пациентами с иными заболеваниями. Получается, что медперсонал, работающий в этих бригадах, может получать выплаты и по 415-му, и по 484-му постановлению, – заметила министр здравоохранения Ростовской области Татьяна Быковская. – Хочу обратиться к правительству с просьбой дать разъяснения по этому вопросу, пусть Минтруд проработает механизмы и формы оплаты труда. Я считаю, по 80 тысяч рублей должен получать всё же тот, кто непосредственно работает в ковидном госпитале, а не тот, кто провёл 15-минутную консультацию с пациентом, у которого впоследствии оказался положительный тест.

Диагностика, вакцина, лечение...

С тестами, кстати, тоже всё оказалось не очень гладко. Участники конференции отмечали, что зачастую первый тест на COVID-19 может дать положительный результат, а когда проба отправляется в лабораторию

Роспотребнадзора, оттуда приходит отрицательный ответ.

– У нас, образно выражаясь, горе не столько от ума, сколько от достатка, – сказал Александр Семёнов, замдиректора Санкт-Петербургского НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера. – Мы за очень короткий срок зарегистрировали безумное количество тестов на коронавирус. К этим же цифрам могут близко подойти разве что тесты на гепатит или ВИЧ, но беда в том, что на разработку тестов для этих инфекций потребовались годы, пока эти тесты выводились на рынок и апробировались. Здесь же мы в режиме ургентной ситуации всё сделали очень быстро. У нас, конечно, не хватает самого главного – валидации и сравнительных испытаний этих тестов.

Понятно, что одинаково хорошо все 40 тестов ПЦР и 50 тестов ИФА работать не могут. Наверное, пришла пора заняться стандартизацией этих тестов, выяснить, какие из них наиболее чувствительные.

Семёнов рассказал об интересном эксперименте, который провела его лаборатория. Специалисты взяли из банка сыворотку крови трёхлетней давности – от пациентов, которые точно не могли болеть COVID-19. Тем не менее зарегистрированные тест-системы показали наличие в крови пациентов антител к COVID-19. Возможно, на самом деле тест зарегистрировал антитела к какому-либо иному представителю семейства коронавирусов. Ведь с ними, с коронавирусами, сталкивались как минимум 80% населения страны.

Впрочем, разработки тест-систем для COVID-19 не останавливаются, и есть надежда, что в будущем они станут точнее.

Продолжается работа и над вакцинами против новой инфекции. По словам Анны Поповой, их в стране уже три: две прошли регистрацию, третья находится в стадии клинических испытаний.
Что касается лечения, то здесь, увы, универсального лекарства против вируса всё ещё не найдено. Методические рекомендации для врачей пополняются всё новыми и новыми препаратами. Если к концу марта список насчитывал всего шесть действующих веществ, то к июню он разросся до 22 возможных препаратов. Гарантии, что они смогут спасти пациента, по-прежнему нет.

Александра Коренева