«Мы встретимся ещё, Кругобайкалка!»
В 2002-м началась великая авантюра – поездка семидесятилетнего парижанина Романо Родаро в Сибирь. С тех пор он посетил Россию восемь раз и полюбил её всем сердцем
Даже в аэропорту Шереметьево с его богатой впечатлениями жизнью эта сцена могла привлечь внимание. Работник аэропорта катил от трапа самолёта инвалидную коляску с очень пожилым пассажиром, прибывшим рейсом из Иркутска. А я встречала гражданина Франции Романо Родаро в зале ожидания. На встречу у нас тридцать минут – столько оставалось до отправления рейса Москва – Париж.
Мы с Романо давние друзья. Нас объединяет желание сохранить память об итальянцах, строивших в начале XX столетия Кругобайкальскую железную дорогу. Среди приглашённых из Италии проходчиков туннелей был мой дед Джованни Даниеле Тонеятти. Поднятый иркутской писательницей и краеведом малоизученный пласт событий 1896 – 1905 годов стал нитью, с которой начались мои усилия по восстановлению семейного древа. Романо же посвятил себя историческим исследованиям задолго до этого.
Лучшие в мире каменотёсы
Быть может, кто-то усмехнётся, услышав, что в начале прошлого века в Иркутске жили итальянцы. Но именно на берегах Байкала была самая большая диаспора выходцев с Апеннинского полуострова – шумных, страстных, со смуглой кожей и ослепительной улыбкой, таких не похожих на сибиряков. Они приехали по приглашению российского департамента путей сообщения строить Кругобайкальскую железную дорогу.
Чтобы соединить отдельные участки Транссибирской магистрали, нужно было построить 39 тоннелей, мостов, виадуков и галерей. А жители северо-восточного региона Италии славились как лучшие в мире каменотёсы. Колония итальянцев на берегах Байкала насчитывала около тысячи человек. И когда работы были завершены, многие из них остались в Иркутске. Женились на русских женщинах, растили детей, открывали фотоателье и маленькие лавочки. Устраивали по-итальянски шумные «макаронные» вечера… Но колесо судьбы уже было запущено. Впереди революция, гражданская война, репрессии 1937-го… Как сложились судьбы итальянцев, я узнала из книг Эльвиры Каменщиковой.
Диктофон на шею — и в Россию
…В 1976 году в регионе Фриули случилось страшное землетрясение. Погибло много людей, было разрушено много домов. А спустя годы кто-то из жителей деревни Буя, разбирая хлам на чердаке, нашёл небольшой молитвенник. На последней странице была карандашом записана молитва о спасении. А ниже подпись: «Луиджи Джордани, станция Мысовая, Сибирь. 1 января 1900 года». Никто уже не помнил, кто такой Луиджи Джордани. В итоге кропотливого поиска из материалов местного архива стало ясно, что Луиджи погиб в 1920 году, когда на корабле возвращался из Сибири в Италию. Приняв близко к сердцу судьбу несчастного итальянца, гражданин Франции (итальянец по происхождению) Романо Родаро погружается в исследования. И в Париже в Железнодорожном музее обнаруживает, что Мысовая была железнодорожной станцией на берегу Байкала.
Чем не сибиряк!
Дети помогли ему найти на карте сибирский город Бабушкин (раньше станция Мысовая) Кабанского района Республики Бурятия. Он на южном берегу Байкала, в устье реки Мысовки. Романо попросил русскоязычного знакомого наговорить на диктофонную ленту информацию о цели поездки, решение о которой принял не раздумывая. Романо повесил диктофон себе на шею, купил билет на самолёт… Так в октябре 2002-го началась великая авантюра – поездка семидесятилетнего парижанина на берега Байкала. Прибыв в сибирскую глубинку, совсем не зная языка, Романо Родаро пришёл в бабушкинскую мэрию.
Солидный господин, появившийся в дверях кабинета, чтобы «просто познакомиться», слегка ошеломил мэра. Но спустя минуту чиновники с интересом слушали включённый гостем диктофон.
И даже «русско-итальянские» валенки...
Поведав таким образом историю, приведшую его из Франции в столь дальние края, Родаро покорил сердца сибиряков. И любовь стала взаимной. В книге, которую напишет Романо Родаро о первом своём путешествии в Бабушкин, он скажет: «Если бы одной ногой я стоял в раю, а другой в Бурятии, я и первую бы перенёс в Бурятию». Парижский гость с восторгом погрузился в жизнь российской глубинки, обзавёлся верными друзьями. Сибирским сувенирам нет числа. Ушанка, русская рубаха и даже сделанные по специальному заказу «русско-итальянские» валенки… Энтузиаст во всём, за что бы он ни взялся, Романо создал у себя дома, в пригороде Парижа, небольшой музей, где собрал уникальные экспонаты о строительстве Кругобайкальской железной дороги. И конечно, много посвящённых Кругобайкалке книг, газетных вырезок и фотографий. Романо Родаро издал книгу о строителях железной дороги на станции Мысовой. А итальянка Ливия Джордани (родом из Буи), много лет работая в архивах, сделала невозможное. Она проследила судьбу итальянской графини, которая приехала на берега Байкала вместе с мужем и помогала оказавшимся «на краю света» землякам в их повседневной жизни. Французская режиссёр Кристиана Рорато сняла об этом уникальный фильм «Забытые строители Транссиба», для чего ездила вместе с Романо Родаро в Сибирь. «А начиналось всё, – любит напомнить Романо, – с записанной больше ста лет назад молитвы, в которой Луиджи Джордани просил бога дать силы пережить испытания, выпавшие ему в холодной суровой Сибири».
Устал? Ноу!
С тех пор Романо восемь раз побывал на берегах Байкала на встречах, посвящённых памяти итальянцев, строивших железную дорогу. Мы с Романо и познакомились на одном из таких мероприятий, куда я была приглашена в числе потомков «русских итальянцев». А вскоре по приглашению общества фриулианцев, которое объединяет разбросанных по миру потомков итальянских эмигрантов, состоялась моя первая поездка в Италию. Чуть позже в Порденоне (провинция Удина на севере Италии) состоялась презентация книги Эльвиры Каменщиковой «Итальянцы на берегах Байкала», переведённой на итальянский. В этой книге есть фотографии моего деда и отца. И это была встреча «русских итальянцев», «итальянских русских», а также краеведов и писателей – всех, кто так или иначе хранит память о строительстве Транссибирской магистрали. Исторические слайды, прекрасная грустная музыка. Вдохновенный рассказ о покорителях байкальских скал… Обидно было бы спустя два дня уехать. И я не устояла перед предложением Романо объехать живописную провинцию Буя (его историческая родина), а после вместе с ним махнуть во Францию. И за три дня мы с Романо исколесили север Италии. Дорога-серпантин нас приводила в горные селения и в живописные равнины. Мы пили из звенящих родников и заходили в католические церкви, чьи стены помнят события многовековой давности. Италия – цветущая, роскошная. А итальянцы, одаряющие вас улыбками, готовы, кажется, обнять весь мир.
Признаюсь, что когда я принимала приглашение попутешествовать, мне было страшновато колесить по серпантину с восьмидесятилетним (тогда уже) водителем. И зря – водил авто Романо виртуозно! Десяток часов за рулём для него ничего не значили. И на моё: «Устал?» (он это слово знал по-русски) Романо отвечал неизменно бодрым: «Ноу!» И всякий раз, когда от путешествия и впечатлений я едва держалась на ногах, он объявлял мне следующий маршрут. Я вежливо кивала, и мы усаживались в автомобиль…
Париж, блистательный и беспечный
Пейзажами Италия напомнила мне пастораль. Другим предстал Париж. Современный. Деловой. Блистательный. И чуточку беспечный. Живёт Романо Родаро в местечке Кормеиле (пригород Парижа). Большая дружная семья хранит традиции воскресных обедов, когда собираются четверо детей и десять внуков Романо. Хозяин варит свой фирменный суп из зелени. На столе сыры, без которых французы, кажется, не мыслят жизни. А бутылка белого, купленная по пути всего за евро, оказывается очень приличным виноградным вином.
Но пристало бы начать с достопримечательностей. Лишь входим в дом, Романо просит подняться в мансарду, откуда – чем хозяин очень гордится – видно из окна Эйфелеву башню. Позже мы прошлись по впитавшим атмосферу рыцарских романов улочкам старого Парижа. Я увидела знаменитые Елисейские Поля, «духовное сердце» Парижа – собор Парижской Богоматери… Впрочем, об этом можно узнать из интернета.
По кладбищам — как по музеям
Скажу ещё про одну страсть удивительного человека, встречу с которым считаю подарком судьбы. Это живопись. Запомнились экскурсии в музеи импрессионистов. В особенности – всемирно известного голландского художника Винсента Ван Гога. Стал для меня открытием и сад Клода Моне в деревне Живерни в восьмидесяти километрах от Парижа, где художник воплотил преобразование природы по законам живописи. Память о знаменитых земляках французы бережно хранят. Признаюсь, я не отношусь к любителям кладбищенских прогулок. Романо же водил меня по кладбищам как по музеям – я видела надгробия, которым несколько столетий. На тихом сельском кладбище городка Овер-сюр-Уаз покоятся братья Ван Гог. Надгробия здесь неповторимы. Скульптуры скажут вам, кем был покойный: поэт, спортсмен, военный...
Кругом прекрасный яблоневый сад. Белки пикируют, подбирая осыпавшиеся яблоки, а пение птиц напоминает рай. Покой и умиротворение нисходят на тебя. Ловлю себя на том, что настроение после «кладбищенской прогулки» не то, что дома, когда не можешь выкинуть из головы какой-нибудь заросший холмик. Не о бренности, а о Вечности думается после посещения французского кладбища.
Смотреть на всё «глазами сердца»
…Думаю, итальянскому темпераменту обязан Романо кипучестью своей натуры. К примеру, он владеет итальянским, французским, польским и даже латинским языками. А теперь с тем же рвением учит русский. В свободную минуту непременно открывает словарь и расспрашивает меня о падежах, спряжениях глаголов – о том, что нам самим порою кажется не слишком важным. Он выучил с десяток слов по-русски. А я стараюсь вспомнить школьный английский, но… он его не знает! И если честно, мы с Романо – как Робинзон и Пятница. Ведь больше общалась междометиями, жестами, гримасами и, кажется, к концу поездки приблизились к искусству мимов. Я и сейчас себе не верю, но мы друг друга понимали! Узнала, что в начале 1900-х, когда по Италии ударил экономический кризис, тысячи итальянцев покинули родину. Кто-то остановился во Франции, как поступили родители Романо. «Но мои корни в Буе, – объясняет. – Семья у нас была большая, и я с четырнадцати лет работал в угольных шахтах. И всё, чего добился в жизни и в своей карьере, стоило мне упорного труда».
А ещё ему помогает неиссякаемое жизнелюбие. «Когда, – вспоминает, – я находил в глубоких угольных слоях отпечатки растений тысячелетней давности, я поражался величию Создателя. И снова понимал, что мир прекрасен и люди в нём прекрасны. Просто надо смотреть на всё глазами сердца. Мне уже за девяносто, и я не перестаю благодарить Бога за всё. Даже когда он посылал страдания, он знал, что это будет благом для моей души. Я понимаю Виктора Гюго, когда он в глубокой старости, созерцая прекрасный закат, произнёс: «А скоро я увижу другой. Ещё красивее!»
То был знак судьбы
Жена Романо называла его большим ребёнком. Такой он и сейчас, в его девяносто один. Рассказывает: «В 1938-м, когда над Европой нависла тень фашизма, опекавший общину итальянских эмигрантов католический священник призывал молиться за Россию. Мне было тогда семь лет. Я взял карандаш и написал для всех, что когда вырасту, обязательно туда поеду. Друзья смеялись надо мной. Но я теперь всё чаще думаю, что то был знак судьбы. Преодолев огромные расстояния, я действительно нашёл дорогу в Россию. И не один, а восемь раз побывал на другом конце света! Я не только отдал дань памяти итальянцам, строившим железную дорогу. Я полюбил всем сердцем русских».
… Под Новый год Романо Родаро снова взял билет на самолёт и снова побывал на берегах Байкала! «Мы встретимся ещё, Кругобайкалка!» – уверен парижанин. Не зря берёт с собой как талисман подаренный ему когда-то павловопосадский шарфик.
Татьяна ШЕКЕРА
Фото автора
