Жизнь в филиале рая

«Здесь вам не равнина, здесь климат иной...» - пел Владимир Высоцкий о горах, не имея в виду определенное место. А я приехал в поселок Мезмай Апшеронского района, место конкретное, и сразу вспомнил слова великого барда, увидев, как тучи лижут вершины над Мезмайской котловиной, и ощутив благостную прохладу. Дома, в степной станице, от жары сохли листья деревьев, а здесь, в филиале земного рая, было плюс двадцать два.

Фруктовые деревья тут растут, как и дикие, - сами по себе. Опрыскивать их от вредителей и болезней никто понятия не имеет. Ибо нет нужды. Экологический баланс в природе не нарушен, и на каждую грызущую, сосущую тварь есть тварь пожирающая. В садах же преобладают яблони, груши и сливы. Причем все это растет и в лесу, но особой популярностью пользуются груши-дички. Они здесь многовековые, подпирающие небо. И на них «причеплены», то есть привиты, груши сортовые. По многу сортов. У Николая Ивановича Пеньковского во дворе на прадедовой груше «причеплено» шесть сортов. То же проделано везде с грушами ничейными, лесными. Просто каждый житель считал своим долгом таким образом окультуривать дички, ибо сортовые груши в горном климате не выживают.

Вообще, груша здесь дерево, которому нужно ставить памятник. В голодовку 1933 года и послевоенную в горных селах люди не умирали - мололи сушеную грушу на муку, терли картоху (а она тут хорошо родит) и делали драники. Кто из степных станиц сбежал в горы от большевистской инквизиции, тоже не погиб - лес прокормил всех.

На втором месте после груши - яблоня. Яблоки, особенно в урожайные годы, заготавливают даже на корм скоту, хранят их зимой в сене и дойным коровам дают в день по полведра. Молоко тогда особенно вкусное. Такая кормежка скота, конечно, дорого стоит, но с сеном, даже при обилии трав, в горах проблема. Самое простое, хотя и трудное, его накосить. А вот высушить, когда то заморосит ни с того ни с сего, то брызнет, - очень сложно. Ничуть не легче и с перевозкой. У того же Николая Ивановича покос в восьми километрах от дома на горе за Темнолесской. Но у него свой тракторец. А если такого нет? Нанимают сверхпроходимую технику - трехмостовой «Урал».

 Кроме сена в несытые зимы скотине приходится есть омелу. Это вечнозеленый лекарственный паразит, шапками разросшийся на деревьях. Рогатым не больно нравится, но едят. А что делать? В горной Норвегии, где сено на вес золота, крестьяне приучили коров даже рыбу есть! Так что трудами великими живут здесь люди. Потому на две тысячи жителей в Мезмайском поселении, как рассказал мне его глава В. Кудлаев, всего триста коров, а молоко в краю, изобилующем травами, 60 рублей три литра, козье - всю сотню. Правда, цены тут нагоняют дачники, их половина от двух тысяч, и деньги у них от других мозолей растут.

Вторая морока для местного жителя - дрова. Ими топят не только зимой, и пока функционировал леспромхоз, с дровами «страдання нэ було». Теперь леспромхоза нет, лесной охраны тоже нет, лишь сидит в Мезмае горькой сиротой помощник лесничего. А от леса - дубового, букового, грабового - летят щепки. И хотя местному жителю полагается в год на топливо 15 кубов леса по цене 30 рублей за куб, как пенсионер, да и любой другой, не имеющий «Урала», его заготовит и привезет с гор? Потому дрова стали бизнесом и стоят на дому семь кубов 5,5 тысячи рублей. Ну и наколоть их, ежели нет сил, обойдется 150 рубчиков куб. Иначе зимой не согреться. А зимы в Мезмае морозные и всегда снежные. Красоты необыкновенной! Из-за неё, красоты этой, целебного воздуха, хрустальной воды Гуамка, Мезмай и Темнолесская превращаются на глазах в ростовско-краснодарскую, а теперь и московскую дачную вотчину. Оттого такие цены на землю, на жилье. Можно в Мезмае продать турлучную халупу на 2-3 комнаты, а купить в том же Апшеронске хороший дом с удобствами, и в придачу новую машину. Вот какой нынче спрос и цена на дикую природу, тишину, воду из родника и чистый воздух.

С чего же живут в этом природном раю люди? Уже знакомый нам Николай Иванович в свои 69 лет держит трех коров, но при пенсии в 2126 рублей пополняет свой бюджет работой на тракторце «Т-20»: огороды людям пашет, сено, дрова возит. Тракторцу годов чуть меньше, чем хозяину, и есть у Пеньковского ещё один шарабан с движком от «Т-20», два мотоцикла «К-750» без колясок для разъездов, причем ни на одной технике нет воздушного фильтра.

- Почему? - спрашиваю.

- А зачем? Тут воздух чистый, - отвечает Николай Иванович.

Он, разумеется, не прав, но ему этого не объяснишь. Госномеров, техталонов и прочей «головной боли» владельцев техники на равнине у Пеньковского никогда не было. Гаишников Иваныч в Темнолесской за свою жизнь не видел.

Так куда ж он девает молоко от трёх коров? Перегоняет на сметану, делает масло и творог для трёх семей сыновей в райцентре. Сыновья ж ему привозят кое-какие продукты, бензин и солярку. Трудно ли ему одному? Нелегко, но привык, и уезжать с земли предков не собирается. Схоронил недавно отца, тому было 94 года, и сам хочет прожить не меньше. В полусотне метров от его дома начинается реликтовый пихтовый лес, и воздух в Темнолесской на высоте 800 метров над уровнем моря, особенно вечерами, - чистый бальзам, так что желание Иваныча может исполниться.

И так, как Пеньковский, живут в общем-то все коренные жители: огороды, сады, сено, дрова, грибы, фундук, кизил, шиповник, лекарственные травы. Впрочем, о последних разговор отдельный.

От Темнолесской до Апшеронска 70 километров горной дороги, большая часть которой труднопреодолима. Это значит, что «телепаться» вахтовым вездеходом, который ходит три раза в неделю, два часа в один конец. Время отправления неудобное. И люди без особой нужды стараются не ездить, потому визит к доктору обычно откладывается, а достается пучок трав, узелок с корешками и с Божьей помощью готовится лекарство. Потому здесь каждый сам себе травник и доктор. Но знания о травах, накопленные поколениями, молодыми во многом утрачены, и они теперь при нужде бегут к травнице. Такая в Мезмае есть, и зовут её Наталья Пустовойтова. Парадокс лишь в том, что Наталья Александровна не местная, а дачница, по образованию инженер-механик. С отцом, Александром Иванычем, они работали раньше на Ростовском часовом заводе, где отец был главным технологом. Но в Мезмае живут уже постоянно шесть лет, травами увлеклись давно, и они теперь стали их профессией. Наташа готовит сборы, отец помогает травы собирать. На девятом десятке преодолевает двухчасовые подъемы и весь день бродит в поисках нужных растений. «Забыл про ишемию, остеохондроз и прочие беды. И все благодаря травам и горам», - говорит Иваныч. Огород при даче у них тоже засеян травами. Растут эстрагон, лаванда, шалфей и прочее. В общем, в сборах дочери и отца Пустовойтовых до трехсот наименований лекарственных растений.

На выставке искусств и ремесел, проходящей прямо в здании местной администрации, Наталья Александровна с удовольствием рассказывает о местных травах, природе Мезмая и не боится фотокамеры. Правда, попросила: «Снимите завтра. Завтра я буду одета в русском стиле, и завтра особая, благодатная энергетика».

Завтра так завтра, тем паче, что дело в энергетике. Из-за неё, энергетики этой, Мезмай считают загадочным местом. Долина между тремя горными хребтами со своим собственным климатом, будто во­гнутая линза, собирает в себя лучи космической энергии, которую люди чувствуют. Естественно, по-разному. Я так ощущал бодрость, прилив сил и, купаясь в ледяном Курджипсе, не схватил даже насморка. И не только я. Вот эта-то энергетика, чудная дикая природа и влекут в Мезмай отовсюду туристов, людей искусства, отшельников и просто любителей уединения.