Не коммуна – семья

Ольга Пивоварова с нуля организовала самый крупный в России приют для обездоленных

О встрече мы договорились заранее, но, приехав в посёлок Коксовый Белокалитвинского района, «маму Олю» на месте не застали.
– Пойдёмте-пойдёмте, я вам всё расскажу и покажу, – встретила на пороге большого дома помощница нашей героини Юлия Москвитина. – А Ольга Николаевна скоро будет – поехала получать гуманитарную помощь.

Через полчаса я действительно знала в общих чертах всё о доме, его создательнице и обитателях.
– В общем, у вас тут такая коммуна... – заключила я, выслушав рассказ.
– Не коммуна – семья, – твёрдо поправила Юлия Александровна.
И я пошла знакомиться с семьёй.

Марина

– Для меня это какой-то рай, потому что я знаю цену этому всему, – говорит совершенно растерянная молодая ещё женщина.

Она живёт здесь третий день. Как будто обрадовавшись нечаянной возможности лишний раз выговориться, Марина охотно вступает в разговор, вот только фотографироваться отказывается наотрез: «Знакомые увидят – стыдно». У неё есть все: родители, сестра, дети, внуки и даже муж... От него-то и сбежала она сюда. 
– Самое главное, чтобы человек разобрался со своими мыслями, – цитирует Марина Ольгу Николаевну.

Сама она полжизни пытается разобраться в себе.
– Когда училась в пединституте, многое переосмыслила о своём детстве. Я росла послушной девочкой. Мне так хотелось, чтоб меня любили, гордились моими успехами в школе, в музыке, в танцах. Но похвалы не было. А однажды в четвёртом классе мама жестоко избила меня, и я стала её панически бояться. Она и папой вечно помыкала. С замужеством тоже не вышло, как мечталось. Он пил, и как я ни старалась обогреть всех, тепла в семье не получилось. Когда дети подросли, уехала с ними на Север. Несчастья шли по пятам. Пожар лишил всего, что с таким трудом удалось нажить, разрываясь между двумя работами. И вот я встретила Николая. Показалось, что судьба вознаградила за всё. Умный, порядочный, заботливый.

Дети были уже определены, и Марина последовала за любимым на его родину. Как же быстро он изменился. Не раз и не два убегала от внезапных вспышек его немотивированного гнева. Добрые люди подсказали, что есть такой приют, где помогут в безвыходной ситуации.

– Дочь говорит: «Мы тебе, мама, советуем, советуем, а у тебя в жизни всё хуже и хуже. Вот ты всё любви ищешь...» А я вчера сидела и думала: а что ж плохого в этом? – в совершенно детском взгляде молодой бабушки искреннее непонимание. И вдруг внезапно повзрослев, продолжает: – Для меня теперь главное работу найти и жильё. Я привыкла надеяться на себя. Мне так хочется поскорее начать самостоятельную жизнь.

Три дня не прошли даром.

Наташи

Ростовчанка Наталья Валерьевна Лисняк в безвыходное положение попала в положении. С отцом старшей дочери жизнь не сложилась. Второй брак отогрел на время, пока муж не запил. Ушла к родителям. Однако у них и своих проблем хватает – оба инвалиды, вдобавок тесновато. О белокалитвинском доме спасения Наташа увидела как-то сюжет по телевизору. Созвонилась. И из роддома её уже забирала Ольга Николаевна. Крохе Настеньке пока несколько дней, а мама уже строит планы.

– Работаю я диспетчером в аэропорту, но по образованию учитель английского. Вот, думаю, малышка чуть подрастёт, организую кружок – с сельскими ребятишками заниматься.

Соседка Наташи по комнате, тоже мама новорождённого, от общения сбежала. Зато их гостья Наташа скрывать свою историю не стала.
– А меня свекровь из дома выгнала, когда муж умер. Тоже в Ростове жила.

В восемнадцать Наташа осиротела. Родительский домик старшая сестра решила продать. Её обманули: из 350 тысяч отдали только 50. А она обманула сестру, не разделив даже эту сумму. Всё относительно наладилось, когда девушка вышла замуж. Неофициально, правда. И Артёмку отец не записал на себя. Вот свекровь и воспользовалась «законом».

– Артём подрастёт, устроюсь на работу, буду искать квартиру. Вечно здесь жить не будешь, – рассуждает Наташа.

Людмила

Всё объяснила в судьбе этой женщины фраза: «Потом мама начала нас плодить». Детство их проходило в интернате. Закончив школу, Люда вернулась к дедушке и бабушке. Досмотрела стариков. Когда умерли, дети, забывшие было об их существовании, принялись делить наследство.

– Как собаки перегрызлись. Я сама ушла подальше от этих скандалов. Сняла жильё, стала торговать. Брала под реализацию краску и разносила по домам. Так лучше – за место на рынке платить не надо. С одним из покупателей подружилась. Дядя Витя строил яхту, и ему нужно было много краски. Потом он предложил мне ухаживать за его родными за проживание. А вскоре мы сошлись. Зарегистрировались, как полагается. Родились Настя, Юра, Маша. Жили хорошо, пока одна подруга не посоветовала заняться мне бизнесом. Мы детские не трогали, снимали раз в год, чтоб подготовить к сезону яхту. А тут я, не посоветовавшись с мужем, вложила их все в товар амвейский. Товар-то хороший, да дорогой, не сильно его покупают. Вот и влетела. А Виктор узнал – запил. Я тоже хороша: он запил – я загуляла.

Спутником её стал Сергей, страдающий с детства ДЦП. У них родился Матвейка. Сегодня Серёжа – тоже обитатель белокалитвинского приюта. Он помогает ухаживать за сыном. Но живут по разным комнатам: Сергей в своей, Людмила с Машей и Матвеем – в своей. На семейные отношения в приюте – табу. Это не дом свиданий – с этим правилом считаются все.

Старшие дети остались с Виктором, он хорошо заботится. К тому же они занимаются парусным спортом. Я спросила, хочет ли Людмила вернуться в семью.

– Ради детей я готова. А Виктор – нет. Он боится людской молвы: «Как это он её принял с чужим ребёнком!»

Будущее смутно. Людмила Майорова надеется на материнский капитал купить жильё. Вот только в Азове, где остались дети, на эту сумму ничего не подберёшь. А так хочется быть рядом.

Татьяна

Материнский капитал – единственная возможность решить жилищный вопрос для Татьяны из хутора Чапаевка. С дочкой Дашей жили они в своём, но очень уж ветхом, практически неотапливаемом домишке. О втором ребёнке Таня и не помышляла. Ведь еле выживали. Но так случилось – в сорок лет родила ещё и Кирилла. Ольга Пивоварова узнала о том, что женщине практически некуда выходить из роддома с младенцем, и забрала их к себе. В комнате Тани есть кровать и для старшей дочери. Девочка учится на парикмахера и живёт в общежитии, но частенько приезжает к маме и братику. А Таня, привыкшая к любому труду, и здесь нашла себе дело. За небольшую плату ухаживает за лежачей бабушкой.

Индикатор общей атмосферы

– Мама Оля приехала, – раздался из коридора радостный возглас взрослого ребёнка – колясочника Юры.

Этот парень весь день снуёт по просторному дому как челнок. То с малышами играет, то что-то выпиливает в кружке творчества, то кого-то разыскивает. Ольгу Николаевну он называет не иначе как «мама Оля». Она, и правда, заменила ему родную маму, которая всё пытается упечь истерзанного автокатастрофой сына в психоневрологический интернат. 

– Юрку я никому не отдам. Без нас он пропадёт, ему медицинский уход постоянный нужен, забота. Он у нас как индикатор всеобщего настроения. Если Юра не улыбается, значит, что-то произошло, – первое, что объясняет при знакомстве Ольга Николаевна.

В интернете я уже видела её фото. Обычная молодая женщина, со взглядом безмерной глубины и немного уставшим лицом. Но разве картинка передаст ту теплоту, что исходит от этой женщины вживую? Дом сразу наполнился светом и ощущением защищённости. Народ поспешил на разгрузку. «Копейка», забитая доверху коробками и пакетами, постепенно приподнималась, освобождаемая от даров.

От Юлии Москвитиной я уже знала, что Ольга Николаевна, медсестра по образованию, закончила ещё и курсы сестричества, организуемые православной церковью. И сама себе решила, что в вере она была воспитана. Оказалось всё отнюдь не так.

Как Оля за веру пострадала

– Я была рождена в семье атеистической. Начала исповедовать Бога в семь лет в лагере, который относился к ведомственному военному закрытому заводу, – вспоминает сестра милосердия. – И получила по голове за это. Шли восьмидесятые годы, ещё были октябрята и пионеры. А тут такое. Переломный момент запечатлелся у меня навсегда. Я лежала на берегу моря, смотрела на проплывающие облака и сказала всей своей «звёздочке», что всё, что мы здесь видим, создал Бог, и он на нас смотрит с неба. После этого меня вызвали на совет отряда и стали допытываться: «Кто тебе сказал про Бога? У тебя и крестик есть?» А я тогда не была даже крещена. Много позже, когда поступила на миссионерский факультет Богословского Святотихоновского гуманитарного университета, поняла, что то была первая ступень богопознания. Когда мы видим, как сложно и прекрасно устроен мир, то понимаем, что его кто-то создал. И, наверное, это Бог. Крестилась я только в 18 лет. И мама очень противилась моей учёбе в духовном вузе, потому что была далека от религии.

Организовать приют для инвалидов Ольга задумала, работая в хосписе. Но со временем пришла к мысли, что ограниченные возможности бывают не только у здоровья, но и у статуса. Когда ты с ребёнком на улице – это тоже трудная жизненная ситуация. И уже тогда начала писать свой первый проект.

– Недавно дочери нашли ту потрёпанную уже тетрадочку и удивились, что всё там описанное и есть наш сегодняшний многофункциональный социальный центр вплоть до штата сотрудников. С теми же принципами социализации, реабилитации, самофинансирования. Он создан в честь святой блаженной Матроны Московской. Её житие, над которым я пролила столько слёз сострадания, заставило меня идти к этой цели.

Вера, энтузиазм и труд

Тринадцать лет шли супруги Пивоваровы к созданию центра. Ольга долго искала подходящее помещение. И нашла его на родине мужа, в Белокалитвинском районе. Администрация сразу поверила в благое намерение и передала в безвозмездное пользование заброшенный шахтёрский профилакторий. Через что пришлось пройти, теперь Пивоваровы вспоминают с улыбкой. А тогда, когда на багажнике личной многострадальной «копеечки» везли 450 метров труб для отопления, а потом Андрей Владимирович собственноручно, совершенно бесплатно монтировал систему огромного здания в 1 200 квадратных метров, было не до смеха. Ольга Николаевна, взобравшись на леса, штукатурила и красила палаты, потом сбивали нары, чтобы разместить первых проживающих. А параллельно писала бизнес-план. И он был признан лучшим, и полуторамиллионный грант синодального отдела по благотворительности за него дал возможность купить мебель, кухонное оборудование, посуду, нанять штат работников. Причём логопед, психолог, руководители кружков работают не только с обитателями центра. Со всего посёлка Коксового идут в приют школьники, мамы приводят малышей играть, бесплатно заниматься у логопеда, психолога, в развивающих творческих кружках, на спортивных снарядах.

80 тонн – «от кутюр»

После съезда сестёр милосердия в 2011 году, когда патриарх дал старт: «Пришло время милосердия, и нужно открывать социальные центры по всей стране», – они были созданы во многих уголках России. Но белокалитвинский стал самым вместительным и передовым, куда едут отовсюду: из Москвы и Питера, из Мурманска и Смоленска, Белоруссии и всего юга России. Он стал своеобразным катализатором милосердия и благотворительности. У приюта много попечителей, которые делятся кто чем может: кто хлебом, кто вещами, кто транспортными услугами. Осенью одна крупная донская фирма пожертвовала огромное количество современной детской одежды на 36 млн рублей. Пять фур по пятнадцать тонн каждая. Три месяца центр, благотворительный фонд «Возрождение» города Ростова-на-Дону, который тоже возглавляет Ольга Пивоварова, распределяли между нуждающимися, многодетными этот дар. По десять вещей на ребёнка позволили малообеспеченным семьям одеть ребят с ног до головы. Двести пятьдесят тысяч детей получили обновы. О масштабе этой акции можно судить по полумет­ровой стопе отчётных документов на столе руководительницы. При этом Ольга Николаевна не устаёт повторять: 

– Я никто и звать меня никак. Без Бога я ничто. Один человек ничего не сделает. Идея должна быть и двигатель. Господь избрал меня быть двигателем. И Господь делает всё настолько мудро и просто, что диву даёшься. На выставке подошёл ко мне монах и говорит: «Сиди на месте и получишь двести». Это значит, если раньше я работала на авторитет, то теперь он на меня. Нас начинают узнавать и всё больше помогают.

Выход есть всегда

Через приют уже прошли с полсотни обездоленных. Сейчас в нём тридцать человек. И чуть не каждый день цифра эта меняется. То кто-то рождается, то приезжает жить, то уезжает. Уже с добрый десяток историй передают здесь из уст в уста. Как обманутая гастарбайтером москвичка вернулась с ребёнком в отчий дом, где бабушка и дедушка теперь не нарадуются на внучку. Как дурёха, не решавшаяся сказать бойфренду о своей беременности, стала любимой женой. Как деловые люди помогли устроиться в жизни отсидевшей срок женщине с ребёнком, дав и работу, и кров. Но есть и грустные сказки. «Я называю это “билет в один конец”», – говорит Ольга Николаевна о случаях, когда дети в лютую стужу сажают своих стариков на такси, вручают документы и отправляют в приют навсегда.

Доброта Ольги Николаевны не оставляет равнодушным никого. Но есть в этой доброте твёрдый стержень. Может она и прикрикнуть, и ладонью по столу хлопнуть, когда встречается с девиантным поведением строптивых иждивенцев. А может и на колени стать, умоляя будущую мамочку сохранить ребёнка.

– Для каждого Господь даёт тебе какую-то мудрость. Я настраиваюсь на волну человека и понимаю, что ему нужно в этот момент, – объясняет сестра милосердия.
Проект О. Пивоваровой растёт и ширится. Создав в Коксовом работоспособную команду единомышленников, она может теперь чаще отлучаться в Ростов, где создаёт подобную структуру. Её задумки идут далеко вперёд. Пишет новые проекты, пытаясь привлечь людей, которые бы дали работу её подопечным. Она вынашивает план организовать службу сиделок, обеспечивать бездомных жильём за счёт материнского капитала и пустующих бесхоз­ных домов. Намеревается давать этим людям сельхозживотных, помогать им развивать садоводство и огородничество, а потом способствовать реализации выращенной ими продукции. Хочет расширить швейный цех, который успешно занимается пошивом лоскутных одеял и крестильных рубашек, чтобы запустить линию славянской одежды, входящей в столице в моду. Мечтает развить сельский туризм, точно просчитав всё по времени.

– Во мне прямо звучит эта строка Маяковского: «Через четыре года здесь будет город-сад!»

Людмила ВОРОБЬЁВА
п. Коксовый, Белокалитвинский р-н, Ростовская обл.