Война на кино не похожа

Девятого мая в большой семье Великородовых двойной праздник: как и у всех – это День Победы и по-настоящему день рождения у главы – Николая Мартыновича. По-настоящему потому, что из-за ошибки паспортистки во всех его документах значится другая запись – 16 мая. Впрочем, эта дата у ветерана войны тоже двойная. Шестнадцатого мая 1945 года для двадцатилетнего Николая по-настоящему закончилась война. В чехословацком городе Бениш состоялся последний бой, в котором его бригада разбила и пленила остатки власовской банды.

От Прохоровского поля на Белгородско-Курской дуге в июне 1943 года через всю Украину прошёл солдат с боями до Германии, Чехословакии и Польши. Убеждённый атеист, не знает он, чем объяснить, что вышел цел и невредим из земного ада. В первой же разведке боем, куда бросили 12-ю бригаду 5-го Зимовниковского механизированного гвардейского корпуса, из ста пятидесяти бойцов уцелели лишь шестеро. С точностью трагедия повторилась через полгода в Кировоградской области. 

– В бою никогда не было страшно. Страшно становилось потом, когда отдохнёшь. После этого в новый бой вступать боязно, пока не начался. А там воюешь, не обращая ни на что внимания. Раз бежишь, не упал, значит, не убили, живой, – рассказывает ветеран. – С пулевым ранением в ногу я даже из боя не вышел, ну а после контузии провёл недельку в медсанчасти.

У Николая Мартыновича удивительно светлая память. Он помнит все даты, названия городов и сёл, которые довелось освобождать, имена и фамилии боевых друзей и командиров. А вот на эмоциональные воспоминания скуп. Сопоставить свою войну с экранизированной ветеран не берётся. То ж артисты, поясняет. И говорит, что на его войне не было ни песен, ни шуток, ни концертов, ни даже боевых ста граммов – «ни разу не налили». А был каждодневный труд и риск, и грязь, когда промокшие и продрогшие солдаты касками вычерпывали воду из окопа, чтоб хоть чуть отдохнуть, прижавшись к сырой земле. До сих пор отчётливо видится ему надпись на свежевыпавшем снегу: «Старшине на прожарку», – которую выложили они с товарищами из вшей, горстями снимая их со своих тел. Без брезгливости и ужаса упоминает, как добывал пропитание, когда полевая кухня надолго осталась позади:

– Увидишь убитую лошадь, побежишь, отрежешь от неё кусок... – И удивлённо объясняет: – Да где ж то мясо сваришь? Сырое ели.

Довелось Николаю Великородову побывать и командиром пулемётного расчёта, и механиком-водителем танка. Благо ещё в начале войны обучился на тракториста, о чём мечтал с детства. Потому и танк за неделю освоил. Некоторое время сражался с фашистами в партизанском отряде Боровикова: подрывали мосты, уничтожили вражескую батарею из пяти орудийных расчётов, ходили в разведку боем. Как-то довелось убить фрица, рюкзак которого доверху был набит советскими деньгами: «Разбросали их там, ни к чему они были нам на войне». На войне действительно были другие ценности. Треугольничек письма из дома был тогда ценнее рюкзака денежных купюр. Сёстры писали, как живут они с матерью, какие вести приходят с фронта от отца и от младшего брата Ивана.

Великородовы оказались той редкой советской семьёй, у которой война никого не отняла. И отец, и оба воевавших сына вернулись практически невредимыми. Николай Мартынович после Победы служил ещё пять лет в Средней Азии и на Кавказе. Вернувшись в родной хутор Черниково, сразу встретил свою единственную любимую – Машеньку. Двадцатого октября в этом году отметят они с Марией Пантелеевной 62-ю годовщину их семейной жизни. Хорошо прожили они эти годы. Воспитали четырёх благодарных дочек, трудолюбию и порядочности учили пятерых внуков, теперь уже есть и шесть правнуков. Правда, прям по пословице, в семье оказалось не без урода. Один из внуков – парнишка, взятый под опеку дочерью, – отплатил неблагодарностью: украл у дедушки награды. Не все – только боевые: орден Славы, две медали «За отвагу», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», знаки «Ветеран корпуса» и «Ветеран 4-й Танковой армии». Без сожаления перечисляет старый солдат утраченные награды. Обида, видно, уже перегорела. Только чувствуется его тревога за это поколение. Что будет дальше с 18-20-летними парнями, конвертирующими в бумажки ордена и медали дедов, которые, рискуя жизнью, заработали их ровно в таком же юном возрасте?..