Революция на троих

Следствие и суд превратили мирный митинг в попытку государственного переворота 

4 октября Ростовский областной суд приговорил Влада Мордасова и Яна Сидорова к шести годам и соответственно семи и шести месяцам строгого режима по статье 212 УК РФ за «покушение на организацию массовых беспорядков». Вячеслав Шашмин, которого обвинили в «покушении на участие» в беспорядках, получил три года условно.

Эта история, уже получившая название «дело ростовских мальчишек», началась два года назад. 5 ноября 2017 года двое молодых людей вышли на площадь перед правительством Ростовской области. С собой у них были два плаката – «Верните землю ростовским погорельцам» и «Правительство в отставку» – и мегафон. Они едва успели развернуть плакаты, как их сфотографировали – этот снимок сейчас ходит по интернету – и тут же повязали. Владу Мордасову на тот момент был 21 год, Яну Сидорову – 18. 

На одной из соседних улиц задержали и 18-летнего Вячеслава Шашмина. За что – не вполне понятно, разве что для массовости прихватили? На площадь он не ходил, с Мордасовым и Сидоровым знаком на тот момент не был, плакатов и прочих «орудий преступления» с собой не имел. О митинге знал, но, по его словам, участвовать не собирался, а собирался идти с друзьями играть в страйкбол. Как следует из обвинительного заключения, стоя на соседней улице, он наблюдал, как «со всех сторон на площадь начинают стягиваться люди с плакатами и транспарантами». 

Чьей фантазией порождены эти люди с плакатами? «Обвинение преувеличивает масштаб событий: на площади были только я и Сидоров», – утверждает Мордасов. Ещё было несколько «людей в штатском» – уж они точно стояли без плакатов и транспарантов. Также как и полицейские в форме, которых было куда больше, чем «участников массовых беспорядков».

Ребят отвезли в полицию, допросили – при этом, по их словам, били в солнечное сплетение, по голове и по щекам. На следующий день Кировский районный суд дал им семь дней ареста за административное правонарушение. Они думали, что на этом всё и кончится. На самом деле всё только начиналось: за административным делом последовало уголовное и двухлетнее заключение в СИЗО. 

Влад Мордасов и Ян Сидоров. Тот самый митинг на площади Советов 5 ноября 2017 г.

Якобы имеющиеся проблемы 

«…Разделяя взгляды МОД “Артподготовка” (межрегиональное общественное движение; в России признано экстремистским и запрещено. – Прим. авт.), целью которого является насильственное свержение государственной власти в Российской Федерации, (…) имея (…) умысел на организацию и участие в массовых беспорядках на территории г. Ростова-на-Дону, с целью дестабилизации политической ситуации в стране и подбора соратников для проведения «силовых акций», а именно массовых беспорядков в общественных местах, сопровождаю­щихся погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением предметов, представляющих опасность для окружающих, направленных на дезорганизацию работы государственных органов и органов местного самоуправления, привлечение внимания широких кругов общественности к якобы имеющимся проблемам в стране…»

«В представленных на исследование материалах имеются признаки побуждения к (…) осуществлению “революции”, “погромов”, действий, направленных на смену существующей в России власти, захват здания администрации города Ростова-на-Дону, здания полиции...»

Да, это всё о том самом митинге с двумя рукописными плакатами и мегафоном, который они даже не успели достать из рюкзака. Согласитесь, обезвредить преступную группу такого масштаба – это впечатляет гораздо больше, чем задержать двух-трёх юнцов, митингующих «за правду».

– Мне навязывается причастность к движению «Артподготовка», – говорит Мордасов. – Но ничем не доказано, что я разделял взгляды его руководителя.
И Мордасов, и Сидоров не отрицают: они интересовались политикой, читали в интернете оппозиционные материалы. И сами руководили оппозиционным интернет-чатом «Революция 5/11/17» (кстати, по утверждению Мордасова, название чату дал кто-то другой). Да, обсуждали подготовку мирного митинга, в частности в защиту людей, пострадавших при недавнем страшном пожаре на Театральном спуске и не получивших должной компенсации. При этом, как обычно, появились провокаторы, призывавшие приносить арматуру и сыпать битое стекло в двигатели полицейских машин. Они по возможности удаляли эти комментарии, но за всем уследить невозможно.

– В массовых беспорядках должны участвовать массы. Но где они? Кто «покушался на участие» – один Шашмин? – недоумевает Сергей Денисенко, один из адвокатов Яна Сидорова.
Судя по материалам дела, в роли «революционных масс» выступают участники чата – 200 человек, которых Мордасов и Сидоров «намеревались привлечь». Но «намеревались» и «привлекли» – это разные вещи, подчёркивают адвокаты. Кто эти люди, существуют ли они на самом деле? Это же интернет – кем захотел, тем и назвался. 

Обвинение основано на сомнительных выводах следователя, которые ничем не подтверждены, заключает защита. Сплошные предположения о том, что мирный митинг «мог перерасти в массовые беспорядки». Да само дело началось с доноса человека, которого никто не видел и не знает.

– О нём нет никаких данных. Это вообще живой человек? – спрашивает один из адвокатов.

Пытка «слоником»

О том, как следствие делало эти выводы и как добывало их подтверждение, Мордасов и Сидоров рассказали на одном из предыдущих заседаний суда. На их очередной допрос вызвали адвоката по назначению Александру Артамонову, хотя её очередь дежурить была только через две с лишним недели. 

– Следователь Гордеев объяснил, что мой подзащитный «сам попросил Артамонову», – говорит один из адвокатов Мордасова. Такая забота о подследственном очень трогательна, но является грубым нарушением: ведь адвокаты по назначению работают по строгому графику, а отнюдь не по чьему-то желанию. 
Через некоторое время, по словам Мордасова, адвокат Артамонова ушла из помещения, где проходил допрос: она жаловалась на сильную головную боль и говорила, что «не может на это смотреть». Ещё раз: адвокат ушла (точнее, сбежала) из кабинета, где её подзащитного подвергали избиениям и пыткам. Впрочем, по словам Мордасова, её об этом попросили сотрудники Центра «Э» – Главного управления по противодействию экстремизму, пояснив, что предстоящее зрелище – не для женских глаз. 
Ян Сидоров рассказывает: его били по щекам и бутылкой по голове. Били, когда он что-то отрицал или просто говорил не то, что нужно было. Влад Мордасов, по его словам, держался, пока его били, но не вынес пытки «слоником»: на него надевали противогаз и закрывали заслонку. Душили до тех пор, «пока не начинал задыхаться и дёргаться».

Они подписали всё, что им велели. И выполнили требование «выучи показания и повтори». А на суде отказались от своих слов, выбитых с помощью пыток. Кстати, то же самое сделали и некоторые свидетели, заявив, что давали первоначальные показания «под давлением». 

Новые показания писали за ребят не большие мастера стиля – как умели, так и писали. Вот почему вышло, что Влад и Ян – люди с живой и грамотной речью – вдруг, по выражению одного из адвокатов, «заговорили языком майора Гордеева». Это выглядело довольно странно, но судейская коллегия в составе Сергея Шумеева, Руслана Бакулева и Бориса Григорова сочла, что показания обвиняемых и свидетелей, данные во время заседания, преуменьшают вину фигурантов. И в основу приговора легли показания, данные во время следствия, – те самые, от которых люди потом отказались. 

Чтение приговора

Аплодисменты в нарушение регламента

Экспертизу материа­лов, опубликованных в чате «Революция 5/11/17», делали сотрудницы Центра судебной экспертологии имени Буринского Елена Дубская и Елена Голикова. 

– Я не понимаю, почему лингвист и психолог дают правовую оценку событий? Не слишком ли много они на себя берут, называя нас «лидерами преступной группы», которые «вступили в преступный сговор»? Они художники, они так видят? – недоумевает Мордасов. 

А Сидоров замечает, что эксперты исследуют комментарии и находят в них призывы к массовым беспорядкам – да только эти комментарии оставлял кто угодно, но не они с Мордасовым. 

Адвокаты же объясняют, что эта экспертиза в целом составлена с такими нарушениями, что суд не должен был её принимать. Но принял – в отличие от первой государственной экспертизы, где не было выводов о том, что Мордасов и Сидоров причастны к организации массовых беспорядков. А попытки защиты параллельно привлечь независимых экспертов остались безуспешными. 

– Я не идиот. Я понимаю, что такое массовые беспорядки. И я ни в чём подобном не виновен, – говорит Мордасов. 

После его выступления зал аплодирует. Долго, больше минуты. Судья делает замечание и обещает, что если подобное нарушение регламента повторится, то он будет удалять винов­ников из зала. 

«Я вам пацана не отдам»

Снова и снова Сидоров и Мордасов говорят об абсурдности обвинения, основанного на домыслах о том, что могло бы произойти, если бы события развернулись тем или иным образом. Но не произошло же: никто не пострадал, не нанесено никакого ущерба… А все погромы, поджоги, захват здания полиции и прочие страшилки существуют только в воспалённом воображении людей, написавших обвинительное заключение.

– Моего подзащитного судят по политическим мотивам, за «невосторженный образ мыслей» и активную жизненную позицию, – заявляет адвокат Мордасова Юлия Спиридонова. Ранее стало известно, что международная организация Amnesty International и правозащитный центр «Мемориал» признали Влада Мордасова и Яна Сидорова узниками совести. 

– Это дело сфабриковано от начала и до конца, – утверждает дед Яна Владимир Сидоров. – Я знаю, о чём говорю: я сам 26 лет прослужил в органах, отвечающих за государственную безопасность. Отдельные должностные лица поторопились доложить о разоблачении преступной ячейки и теперь не хотят сдавать назад. То, что сделал Ян, это плоды моего воспитания, потому что я учил его быть человеком. Я сразу сказал: «Я вам пацана не отдам». Я направил четыре обращения по фактам фальсификации. Ребята своими действиями никакого вреда России не нанесли. 

– Абсурдность этого дела очевидна, – уверена мать Влада Марина Мордасова. – На месте наших детей мог оказаться любой человек, который обсуждает события, происходящие в стране. 

«Ребята, простите нас!»

В день приговора перед областным судом стоят мили-
цейские машины с работающими мигалками. Народу ещё больше, чем на предыдущем заседании: человек сто. Впрочем, говорят, накануне примерно двадцать человек не смогли попасть в зал: работала, как и сегодня, только одна рамка из двух на входе, а приставы, проводящие досмотр, не особенно торопились. На вопрос: «Почему только одна рамка?» – исчерпывающе отвечают: «Потому что только одна». 

Судья Шумеев невнятной скороговоркой зачитывает приговор больше трёх с половиной часов. Наконец самое главное: Влад Мордасов – шесть лет и семь месяцев строгого режима, Ян Сидоров – шесть лет и шесть месяцев, тоже строгого. С учётом отбытых в заключении двух лет сидеть ребятам ещё четыре с половиной года. Они храбрятся, пытаются улыбаться.

Да и не ждали ничего другого: прокурор вообще требовал для них восемь и восемь с половиной. А вот Шашмину дают три года условно: по нынешним временам можно считать, что отделался лёгким испугом.

Как только закончилось чтение приговора, зал взрывается. «По-зор, по-зор!» – скандируют люди. – Это не суд, а расправа! Ребята, мы с вами!» Судьи безмолвствуют, приставы стоят столбом. Нарушение порядка, конечно, вопиющее, но что делать, если нарушители – практически все, кто присутствуют в зале. 

Пожилая женщина рыдает в голос:

– Ребята, вы же за нас пострадали! 

Родственница? Нет, погорелица с Театрального спуска.

– Очень больно, – плачет она. – Ведь если с нашей страной что-нибудь случится, вот такие ребята её защитят. Ребята, простите нас!

Анна КОЛОБОВА