Общинная земля для частных интересов

Особые условия получения сельхозугодий превратили казачьи объединения в «агентства недвижимости»  

В начале девяностых годов верховная власть России признала казачество репрессированным народом. В качестве извинений за террор во время и после Гражданской войны ему было даровано особое право – получать без торгов и за символическую арендную плату землю «для возрождения и развития традиционного уклада жизни». Однако в условиях капитализма дармовая земля послужила не возрождению казачества, а росту конфликтов.

Даже форму – на свои

Об истории казачества Татьяна Бурлакова могла бы рассказывать без остановки. Признаётся, очень трепетно относится к культуре этого народа – потому что сама из казачьего рода. Прадед тринадцать лет был атаманом в хуторе Агапкин Константиновского района, а дедушка и бабушка даже во времена советской власти жили по казачьим традициям.

– Так что мне этот уклад казачьих станиц и хуторов очень близок…

Но официально Татьяна Ивановна в казачьем обществе не состоит,  работает учителем истории и обществознания в Гуляй-Борисовской школе. Несколько лет назад ей предложили по совместительству занять пост руководителя школьного музея. Правда, то, что открылось взору Бурлаковой в комнатке с осыпающейся штукатуркой, назвать музеем язык не поворачивался.

– Я подошла к атаману Мечётинского юрта Александру Пустоветову и сказала: так и так, в музее не работает отопление, а ещё нужно сделать ремонт. Пустоветов ответил: «А он мне нужен, ваш музей?» Было больно, обидно... Но такой уж я человек – если решила, обязательно сделаю. И пошла по руководителям хозяйств: к одному, второму, третьему… Средства нам выделили.

Сегодня в школьном музее – десятки экспонатов. Есть иллюстрация во всю стену – освобождение хутора Гуляй-Борисовка во время Великой Отечественной войны. Собраны части оружия, пробитые каски, элементы военной формы – следы боёв, которые находили местные жители. 

Есть и «мирная» экспозиция – портреты людей, которые были частью истории хутора и многое для него сделали.

– Наши дети любят музей, – говорит Бурлакова. – Любят село, любят Родину. Но, к сожалению, этим занимается школа, а не патриотические общественные организации.

Официально в Гуляй-Борисовке есть хуторское казачье общество. Оно, по идее, должно сохранять культуру казачества, воспитывать молодое поколение в духе этнических традиций. Но увы… Даже несколько казачьих классов в Гуляй-Борисовской СОШ получили статус «казачьих» исключительно благодаря педагогическому коллективу. Школьные учителя знакомят детей с историей малой родины, школьные учителя рассказывают о быте и менталитете казаков, а, так сказать, «живые примеры» казачества остаются в стороне от образовательного процесса – хотя, казалось бы, им сам бог велел поддерживать школу в этом общем деле. Но даже казачью форму для детишек образовательное учреждение покупало за свой счёт.

– Я считаю, если казачье общество создано, оно должно о себе заявлять, мы должны видеть их работу, – говорит Татьяна Ивановна. – Но мы не видим. Сколько раз просили – организуйте дружины, пусть по субботам и воскресеньям дежурят. Ничего. Работают два человека при полиции, и всё. Наставников-казаков у школы нет. На митингах видим человек десять-двенадцать. А говорят, казаков у нас в Гуляй-Борисовке больше сотни. Где они? Проводила урок в пятом классе, спрашиваю у детей: «У кого отцы-казаки?» Двое подняли руки. «Что они вам про казачество рассказывают?» Молчат…

Казак из Средней Азии

На вопрос, почему Гуляй-Борисовское хуторское казачье общество не знакомит школьников с казачьими традициями, Андрей Василенко, заместитель атамана общества, смущённо отвечает, что и сам-то историю казачества изучал по книжкам.

– Я не казак по национальности. Вообще, я родился в Средней Азии, дедушки и бабушки переезжали, так что корней своих не знаю, – признаётся Василенко.
В казачество Василенко попросился в 2014 году. По молодости служил в армии, в пограничных войсках, ему очень нравилось. Приехав в Гуляй-Борисовку и увидев местных казаков, почувствовал тоску по военной форме. Тогдашний атаман Виктор Олейников, пообщавшись с Андреем Василенко, решил, что парня можно принять.

– Живёшь на селе – охота помогать селу, – объясняет своё вступление в общество Андрей Василенко. – В то время были казаки, которые что-то немножко делали. Хотелось к ним присоединиться, что-то на селе улучшать. Ведь что я один могу? Мало. Если я один вложу два рубля – на них ничего не сделаешь. А если нас таких будет много – общими усилиями мы уже что-то можем.

В казачьем обществе Василенко занимался небольшими работами по благоустройству общественных мест, привлекался к массовым мероприятиям. И постепенно стал понимать, что активных казаков в его хуторском обществе, которое насчитывает больше сотни человек, раз-два и обчёлся.

– Траву покосить, или мусор убрать, или благотворительную помощь организовать – пять-семь человек выходят. Остальные ничего не делают, не приходят ни на церковные праздники, ни на просто праздники, – говорит Василенко.

Быть хозяином на своей земле

За тридцать лет идея возрождения казачества сильно исказилась, досадует бывший глава Россошинского поселения Зерноградского района, один из идеологов казачьего движения Роман Цыкора. 

– В 1990-е годы в авангарде движения стояли люди, для которых слово «расказачивание» не было термином из учебника истории. Это была история семьи... У моего отца в 1929 году отняли 55 десятин земли, у матери – 45, – вспоминает Роман Григорьевич. – Сказали, если добровольно в колхоз не отдадите, будем раскулачивать. А если согласитесь, будем считать середняками и не тронем.
Поэтому в начале 1990-х казачьи общины (они назывались именно «общины», а не «общества», как сейчас) формировались по этническому принципу: чтобы вступить в них, надо было доказать родословную.

– На самом деле каких-то особых доказательств собирать не приходилось: мы ведь хорошо знали свой род, кто из предков где жил, куда переехал. И хвастались друг перед другом, петухами ходили, – улыбается Роман Григорьевич.

Как основу возрождения казачества тогда понимали возврат к традиционному укладу казачьей жизни – «быть хозяином на своей земле». «Казак» и «фермер» в сознании формирующегося движения были тож­дественными понятиями, казачьи союзы крепли благодаря общей задаче – получить землю: как собственные паи (которые председатели колхозов отдавали весьма неохотно), так и государственные участки из районных целевых фондов.

 

«Целевые» сельхозугодья на первых порах обрабатывали по общинному принципу: собирали технику – у кого какая была, вкладывали свои деньги, чтобы покупать горючее, семена, удобрение.

– О прибылях тогда речи не было, – говорит Цыкора. – Но казачество, как и фермерство, было гораздо активнее. Не то что сейчас: превратили всё в какое-то шапито.

С превращением «общин» в «общества» в жизни каза­чества произошли разные изменения. Исчезла упомянутая традиция доказывать родословную, в списки казаков стали вносить только граждан от 18 до 65 лет (как будто на пенсии потомственный казак перестаёт быть таковым), но, главное, ушёл в небытие принцип общинного использования земли. Теперь казачьи угодья сдаются в скрытую субаренду – в расчёте на то, что полученные от неё деньги будут расходоваться на нужды общества. Но на деле так не получается.

Стать хозяином на чужой земле

Гуляй-Борисовскому ХКО от государства не перепало ни гектара целевой земли. Все 13 участков, которые администрация Зерноградского района предоставила в аренду местному казачеству, попали в распоряжение Мечётинскому юрту (грубо говоря, районному объединению казаков, куда, в том числе, входит Гуляй-Борисовское ХКО).

Предполагалось, что эти угодья казаки юрта должны использовать «для развития и сохранения традиционного уклада жизни». Однако закон не уточняет, что это значит, поэтому бывший атаман юрта Александр Пустоветов просто сдавал участки в субаренду. Что-то досталось его сыновьям, что-то – местным фермерам.

Братьям Олегу и Юрию Гайдашовым Пустоветов предложил обрабатывать участок в 126 га. Условия субаренды выглядели весьма привлекательно: относительно небольшая плата и длительный срок договора – на шесть лет, до 2023 года. Единственным требованием атамана была предоплата. По словам Юрия Гайдашова, Александр Иванович попросил два миллиона рублей перечислить на счёт юрта, а три с лишним миллиона – отдать ему наличными.

– Два года я на этой земле отработал, а потом Александр Иванович сказал, что вышел какой-то указ – запретить суб­аренду казачьих земель. И предложил: «Давай договор аннулируем, а я тебе или дам участок в другом месте, или верну деньги, которые ты вперёд заплатил». Ну и всё: ни земли, ни денег, – говорит Юрий Гайдашов. – Только расписка, в которой Пустоветов обещает вернуть деньги до 1 апреля 2020 года.
Экс-атаман Мечётинского юрта подтвердил «Крестьянину» наличие расписки, но под­черкнул, что три миллиона (те самые, что Гайдашов «платил вперёд за аренду») он брал на развитие собственного ИП, а никак не на нужды казачества. Так что беспокоиться не о чем – с Мечётинского юрта эти деньги Гайдашов потребовать не сможет.

Впрочем, даже если бы Гайдашов и обратился в суд с иском к казачьему обществу, никаких денег он бы получить не смог – потому что у Мечётинского юрта их просто нет. После того как правоохранительные органы запретили казакам сдавать участки в субаренду, Мечётинский юрт практически на все участки заключил так называемые «договоры совместной деятельности» с сыновьями Александра Пустоветова. Но расплачиваться за пользование казачьими угодьями они не спешат.

«Пусть тогда судится!» 

«Договоры совместной деятельности» – очень занятная форма соглашения, которая позволяет казакам обходить запрет на субаренду.

В договорах, которые Мечётинский юрт заключил с сыновьями Пустоветова, вместо слов «арендатор» и «арендодатель» используются понятия «участник 1» и «участник 2», вместо выражения «передаёт землю в аренду» – «отдаёт землю для использования», вместо «получает в аренду» –  «обязуется произвести качественную обработку, сев, уборку урожая». Даже вопрос с арендной платой решён очень изящно: «участник 2» соглашается продать весь урожай на сумму не меньше N рублей и фиксированную сумму в N рублей перечислить в юрт. Все остальные доходы от продажи урожая остаются в кармане у «участника 2».

Такая вот интересная «совместная деятельность», где один пашет, сеет, убирает, а второй, владеющий землёй, получает за это определённую плату (от 6 до 9 тысяч рублей за гектар, при средней по району арендной плате 10-12 тыс. рублей за гектар).

Если же сравнить суммы, указанные в «договорах совместной деятельности», и суммы, которые должен платить юрт администрации Зерноградского района за аренду, выходит, что Мечётинский юрт должен половину средств, полученных от сыновей Пустоветова, отдать району, а половину – оставить себе.

По такой же схеме, например, работают агентства недвижимости, выступающие посредниками между владельцами и арендаторами имущества…

– Договоры с моими сыновьями были заключены по решению круга. На круге никто, кроме них, не высказал желания эту землю взять. Вернее, получить её хотело много фермеров, но они не являются казаками, поэтому не имели на неё права, – объяснил экс-атаман юрта Александр Пустоветов.

«Совместная деятельность» с сыновьями Пустоветова Мечётинскому юрту вышла боком. С Артёма Александровича организация требует более 2,79 миллиона рублей, с Александра Александровича – свыше 1,7 млн рублей.
Виктор Кармалов, нынешний атаман Мечётинского юрта, общаться с прессой и комментировать долги Пустоветовых наотрез отказался, пояснив, что некая директива Всевеликого войска Донского запрещает ему лично разговаривать с журналистами. 

А вот Александр Пустоветов-младший, напротив, говорил очень охотно – и объяснил, что не заплатит до тех пор, пока Мечётинский юрт не перепишет договоры как полагается.

Оказывается, в тексты всех документов попали противоречащие друг другу положения. Пункт 2.1 гласит, что договор совместной деятельности действует бессрочно, но может быть расторгнут в одностороннем с обязательным предупреждением за месяц до желаемого расторжения. А пункт 5.2 гласит, что договор заключён на 11 месяцев, по окончании которых «автоматически продлевается» ещё на 11 месяцев, если ни одна из сторон не пожелает его расторгнуть.

– Когда мы заключали договоры, обсуждалось, что на время полномочий атамана мы пользуемся земельными участками. А потом у Виктора Кармалова появилось желание расторгнуть договоры. Они дождались, пока я убрал пшеницу, семечку – и прислали уведомление о рас­торжении, – рассказал Александр Александрович. – Я рассчитывал пользоваться этими участками три года и удобрения вносил на три года вперёд. Поэтому я говорю: сделайте договоры, как полагается, на три года, и в тот же день я все деньги перечислю.

Пустоветов объяснил, что за пользование участком в 2019 году он – хотя и с опозданием «из-за пандемии» – полностью расплатился. А за 2020 год рассчитается только тогда, когда юрт заключит с ним аренду на новый срок.

– Время у меня есть расплатиться до ноября. В октябре должен пройти круг, на котором будет решаться вопрос с арендой, – пояснил Александр Пустоветов. – Если вопрос решится в мою пользу, я всё, что должен, заплачу.

– А если не в вашу?

– Если не в нашу, то пусть тогда судится со мной! – ответил Пустоветов.

И снова в атаманы

Суд действительно может стать единственной инстанцией, которая наведёт порядок с казачьей землёй. Один раз арбитражу это уже удалось. В 2018 году «Крестьянин» писал о том, что Александру Пустоветову (который тогда был атаманом Мечётинского юрта) удалось в нарушение закона выкупить из государственной собственности «казачий» участок, впоследствии земля была заложена крупному агрохолдингу по договору займа. Публикация «Гектары пошли на выход» («Крестьянин» № 36 от 05.09.2018) имела резонанс, в дело вмешалась прокуратура, и незаконные сделки суд отменил. К тому времени Пустоветов уже перестал быть атаманом – истёк срок его полномочий.

Обилие вопросов по казачьей земле, которые связаны с фамилией Пустоветовых, послужили причиной тому, что некоторые казаки отрицательно восприняли желание Александра Ивановича снова стать атаманом – только теперь рангом пониже, на уровне хуторского казачьего общества.

Виктор Олейников, прежний глава Гуляй-Борисовского общества, в феврале этого года подал в отставку. Исполняющим обязанности временно назначили Пустоветова, который собирался в результате голосования на круге 15 августа стать атаманом уже без приставки «и. о.».

Но на отчётно-выборном круге вышел скандал. В указанный день к сельскому Дому культуры пришло неожиданно много людей. Началось столпотворение. Народ пускали в зал строго по спискам членов ХКО, а если пришедшего в списках не оказывалось, его разворачивали обратно.

Среди тех, кого не пустили на круг, была и Ольга Тимофеевна, жена Сергея Ивановича Харламова – казака, который стоял у истоков образования общины в начале 1990-х годов.

– Мой муж перенёс инсульт и по состоянию здоровья не мог прийти на круг. Я решила сходить – рассказать ему потом, что да как. Но моего имени не оказалось в списках, хотя меня ещё в 1992 году внесли в состав общества и заявления на выход я никогда не писала, – вспоминает Ольга Тимофеевна. – Как-то некрасиво и нехорошо получилось… Не допустили ни меня, ни невестку. Хотя наша семья с самого создания казачьей общины Гуляй-Борисовки участвовала в её жизни. Супруга моего на должность атамана предлагали в 1992 году, но он отказался. Выбрали тогда Юрия Прилукина, а муж стал товарищем атамана. В те времена тяжёлые казачество только поднималось, и всем вокруг помогало: сельсовету, школе, ветеранам. Из нашего семейного бюджета муж деньги отделял, чтобы другим отдать... Потом Чечня случилась, в Гуляй-Борисовке организовывали заслоны, проверяли машины, которые на Кавказ шли. Одну машину с оружием остановили… Всё было. А теперь нас в списках нет.

Выборы атамана проходили в полной изоляции, вход был воспрещён даже местному телевидению.

Не допустили в зал и председателя совета стариков Черкасского округа Владимира Титаренко. Хотя, по идее, казаки должны были считать честью, что на их круг пришёл человек такого ранга.

– Неуважение к старикам – грубейшее нарушение казачьих традиций, вплоть до преступления, – говорит Владимир Николаевич. – Поэтому дальнейшие события это собрания для меня никакого смысла не имели.

«Дальнейшие события» заключались в том, что на пост атамана было выдвинуто две кандидатуры – Александра Пустоветова и уже известного читателям Андрея Василенко. Из 65 человек, находившихся в зале, 58 проголосовали за Александра Ивановича.

Проигравший Василенко объявил, что круг был нелегитимен, поскольку в ХКО числится 120 граждан, и 65 человек было недостаточно для кворума (устав требует не менее ⅔ членов). Чтобы отменить решение круга, Андрей Владимирович подал жалобу в прокуратуру и иск в суд. 

Александр Пустоветов пояснил «Крестьянину», что ещё 16 членов ХКО предоставили ему свои доверенности – и тоже, хотя и не присутствовали, отдали свой голос ему.

– На круге семь человек проголосовали против моей кандидатуры, но ведь все остальные – за, – говорит Александр Иванович. – Я знаю, откуда это идёт, негатив против меня. Это всё иници­ировал фермер Виктор Дьяченко, который хочет получить и обрабатывать казачью землю.

Чтобы не было соблазна

Имя Дьяченко упоминал, говоря о желании юрта расторгнуть договоры, и сын Пустоветова Александр Александрович.

– У нас идёт война с Виктором Викторовичем, это он везде вносит свой раздор. Он уничтожает, просто разваливает казачество! Он хочет заполучить эти участки, – предположил Пустоветов-младший, отметив, что у него в обработке, кроме земель Мечётинского юрта, иных сельхозугодий не имеется.

Фермер Виктор Дьяченко, который также является депутатом Гуляй-Борисовского сельского поселения, с обвинениями в свой адрес не согласен. Говорит, земельного интереса у него нет, а вот навести порядок в казачьем обществе не мешало бы.

– Я вижу, чем занимаются казаки в других населённых пунктах. Посмотрите, какую активную деятельность ведёт Зерноградское городское казачье общество: у них есть секция для детей по фланкировке казачьей шашкой, военно-исторический клуб «Багатица», где ребята шьют традиционные казачьи костюмы и участвуют в реконструкциях. Есть занятия по конной подготовке. В этом году Зерноградское ГКО организовало ансамбль казачьей песни, – говорит Виктор Дьяченко. – Почему всё то же самое не делается в Гуляй-Борисовке? Наверное, потому, что в Зерноградском ГКО атаманом человек стал по идейным убеждениям, а не из личных интересов.

...С тех пор как российские бизнесмены увидели ценность в сельхозугодьях, борьба за них ведётся ожесточённая, зачастую даже противозаконная. Тот, кто владеет землёй, должен быть готов к прокурорским проверкам и судебным искам. Так стоит ли обременять казачьи общества такой непосильной ношей?

Может быть, раз уж никто не выходит обрабатывать землю всей общиной, не запрягает быков и не косит пшеницу вручную, государству стоит отменить «конфликтогенный» пункт про особые условия для казачества? Не проще ли назначить казакам целевое финансирование – на кружки для детей и ансамбли народного творчества? А земли пусть идут в аренду сельхозпроизводителям – на общих условиях и по рыночным ценам. Глядишь, и правонарушений станет меньше.

Александра КОРЕНЕВА
Ростовская обл.
Фото автора и из архива газеты

Выразить свое отношение: 
Рубрика: Общество
Газета: Газета Крестьянин