Земля уходит из-под ног

– Если ты подверг критике местную власть, то сразу становишься чужим. Против тебя пускают все административные ресурсы. Внаглую лишают земли! – говорит житель Курганинского района Пётр Красников.

У него есть причины так думать. Несколько месяцев назад его дочь, индивидуальный предприниматель и глава КФХ, осталась без единого гектара. Пошли прахом миллионные вложения. 

По хозяйственной базе Татьяны Уколовой мы бродим, как по музею. Тракторы, сеялки, оросительные устройства, даже красавец «Торум-740» – всё это теперь не более чем экспонаты. Работы нет и не предвидится. Чтобы купить технику, построить весовую и склад на

1,5 тысячи тонн зерна, ушли миллионные средства. Как оказалось, ушли впустую.

– Что такое комбайн без земли? Груда металла, – устало говорит Татьяна Петровна.

Своё дело Татьяна Уколова начала в 2003 году. Оформила КФХ, взяла в аренду по совету отца 428 гектаров муниципальной земли. Отказывая себе во многом, каждую копеечку вкладывали в хозяйство. Наняли трёх парней в работники, взяли кредиты, приобрели технику.

– Моё хозяйство всегда было на хорошем счету, – рассказывает Татьяна Петровна. – Урожайность сельхозкультур была лучшая в районе. За десять лет не было ни одного нарекания со стороны проверяющих органов. Только для районной администрации это, видимо, никакого значения не имеет! Участки отняли без объяснения причин...

В 2012 году срок аренды земли подошёл к концу. Считая себя добросовестным землепользователем, Татьяна Петровна ожидала, что договор будет продлён. За год до его окончания она подала заявление в администрацию. Ответ чиновников её удивил: фермеру объяснили, что она подала заявление слишком рано.

– Это показалось мне странным, – комментирует Татьяна Петровна. – По закону предложение заключить договор должно быть подано не позже чем за 90 дней до окончания договора. О том, чтобы подавать предложение «не раньше» какой-либо даты, в законе ничего не сказано!

Уколова обратилась с заявлением снова. «Администрация не имеет намерений возобновлять арендные отношения», – пришёл безапелляционный ответ. Татьяна Петровна с таким решением была не согласна. И начались бесконечные заявления – в прокуратуру, в суд, депутатам. Однажды удалось попасть на приём к главе района Владимиру Ивченко.

– Я не выдержала, расплакалась прямо у Ивченко в кабинете... Сижу и плачу, – вспоминает Татьяна Петровна. – Он меня успокаивать стал, говорит: «Танечка, да ты же мне как дочка! Разберёмся, всё будет в порядке». Заставил при нём от руки ещё одно заявление написать... А через месяц я получила ответ: «Просим освободить земельный участок».

Это означало, что на хозяйстве можно ставить крест. Помимо муниципальной земли у КФХ Уколовой не было ни единого гектара.

Какие же были основания у администрации Курганинского района сечь на корню успешное хозяйство? Первый заместитель главы Виктор Хренов, отвечая на этот вопрос, сослался на прокурорское представление пятилетней давности: тогда, в 2008 году, гособвинитель нашёл нарушения в порядке заключения договора аренды.

Оказывается, прежде чем сдать землю Татьяне Уколовой, администрация Курганинского района должна была опубликовать соответствующее объявление в газете и, если бы нашёлся ещё один желающий на этот участок, провести торги. Но администрация этого не сделала. Поэтому в 2008-м, спустя пять лет после заключения договора с Уколовой, прокурор обязал чиновников этот договор расторгнуть.

Поскольку добровольно отказываться от права аренды Уколова не хотела, администрация Курганинского района обратилась в суд. В исковых требованиях суд отказал. Договор аренды оставили в силе, и он действовал всё это время – вплоть до того момента, пока не истёк срок его действия.

– Мои знакомые получали землю в 2003 году точно так же, без торгов и объявлений, но их, насколько мне известно, подобные разбирательства не коснулись, – недоумевает Пётр Красников. – Я уверен, что прокурорское представление не было случайным – оно появилось как раз в разгар моего конфликта с администрацией.

Конфликт же заключался в следующем. Нарастив хорошую техническую базу, Красников и его дочь подумали о расширении хозяйства. Стали просить у администрации соседние участки под животноводство. Но, несмотря на то что эти земли никто не арендовал, Уколовой раз за разом отказывали. Красников возмутился и опубликовал в газете «Вольная Кубань» открытое письмо, в котором предположил, что у главы района Владимира Ивченко и его подчинённого Сергея Воробьёва эти земли стали вроде как «карманными» и распоряжаются ими в Курганинском районе не по закону, а по желанию чиновников.

Публикация вызвала негодование у районной администрации. Упомянутые лица, глава района Владимир Ивченко, его сын Сергей и начальник комитета имущественных отношений Сергей Воробьёв, подали на Красникова в суд, требуя опровергнуть клевету, а также

заплатить рублём за оскорбление чести и достоинства. Свои моральные страдания глава района оценил в полмиллиона рублей, другие истцы – дешевле, по сто тысяч. Суд чиновники проиграли и, как полагает Пётр Красников, решили отыграться на его дочери через прокурорское представление.

Не будем гадать, прав ли Пётр Павлович – мнение есть мнение. Но некоторые вещи действительно выглядят странно. Например, тот факт, что курганинская власть отказывает Уколовой в продлении аренды из-за собственной ошибки. Ведь, согласно Земельному кодексу, именно чиновники, а не будущий арендатор, должны перед заключением договора публиковать объявление в СМИ. Выходит, напортачил один, а наказывают за это другого?

Или прокурорское представление – просто предлог, чтобы лишний раз показать фермерам, «кто здесь главный»?

В истории с хозяйством Уколовой вообще много непонятного. Например, пока Татьяна Петровна пыталась через суд продлить аренду и доказать своё преимущественное право, втайне от неё арендуемый земельный участок был разделён на шесть частей, и четыре из них уже переданы другим людям. Всё это происходило с невероятной скоростью, совсем не свойственной нашему бюрократическому государству: 4 июня 2013 года участкам были присвоены новые кадастровые номера, 13 июня вышло постановление главы о передаче этих участков другим фермерам, в этот же день составили договоры аренды, а уже 17 июня эти договоры были зарегистрированы в юстиции.

Такие действия не могут не вызывать вопросов. Во-первых, к чему такая спешка? Как утверждает Татьяна Петровна, её даже не уведомляли о том, что спорный участок вскоре будет разделён. Во-вторых, почему администрация предпочла делить участки, когда можно было продлить договор и оставить единое землепользование? В-третьих, в чём оказалось преимущество этих четырёх фермеров перед Татьяной Уколовой, проверенным временем землепользователем? Наконец, почему администрация не отдала в аренду претендующим на землю другие участки, которые (и это мы видели своими глазами) зарастают деревьями и требуют хозяина?

– Такое ощущение, что цель была одна – отнять, – отвечает Уколова.

– Мне хотелось бы, чтобы администрация и прокуратура Краснодарского края, а также администрация и прокуратура Курганинского района ответили на один вопрос: почему у того, кто работал на земле, приобретал технику, получал высокие урожаи, землю отобрали, а тем, кто на земле толком не работал, договоры аренды продлили на 10, 15 и 25 лет?

Таким же вопросом задалась и уже известная по публикациям «Крестьянина» Наталья Позднякова, глава КФХ в Курганинском районе, которая также стала жертвой непонятного «обезземеливания». Сначала Наталье Александровне тоже отказали в продлении аренды 71 гектара земли, а потом разделили её участок на несколько частей и передали другим предпринимателям.

Наталья Александровна нашла своё объяснение происходящим событиям:

– Мне кажется, причина, по которой и мне, и Татьяне Уколовой не продлили аренду, одна: мы, в отличие от других фермеров, не стали сдавать деньги в районный фонд развития.

Фонд социально-экономического развития Курганинского района существует с 2007 года. Если верить официальному отчёту, тратит

деньги на благие цели – ремонт школ, реконструкцию улиц, покупку техники для коммунальных нужд. Суммами оперирует не очень большими: в прошлом году собрать удалось всего 3 миллиона 776 тысяч рублей. Деньги пошли на разные цели. Например, на ремонт школы в пос. Светлая Заря (125 тыс. руб.), на ремонт ФАПа в х. Кочергин (15 тыс.), на тротуарную дорожку в х. Степной (34,6 тыс.).

Кто сдаёт деньги и в каких суммах, мы пытались узнать из разных источников. Заглянули в гости к учредителю фонда – председателю Курганинской районной торговопромышленной палаты Наталье Благивской, но она ответила, что всеми делами занимается

исполнительный директор фонда.

В бухгалтерии фонда объяснили, что суммы поступают разные, обычно – несколько тысяч рублей. Все деньги – строго целевые и переводятся безналичным расчётом. Приходя в банк, жертвователь указывает, на какую именно статью расходов он перечисляет средства, например на организацию ярмарки или ремонт ФАПа. Все до копейки деньги позже переводятся со счёта фонда на счета тех организаций, что были указаны в платёжном поручении.

Пытаясь найти связь между теми, кто жертвовал деньги, и теми, кому продлили договор, мы запросили списки первых в фонде и вторых – в администрации района. Фонд развития, который по закону не обязан предоставлять СМИ сведения о жертвователях, в запрашиваемой информации отказал, но прислал отчёт о потраченных средствах. Администрация района же, обязанная отчитываться о своей деятельности, на письмо не отреагировала вовсе. Не захотели рассказывать о своей благотворительной деятельности и сами фермеры-жертвователи.

Пока мы выясняли, кто и на что сдаёт деньги в Курганинском районе, нас тоже кое-что стало смущать. Мы понимаем, в чём заключается смысл существования благотворительных фондов, но роль именно курганинского фонда развития видится не очень чётко. Все отчисления в него делаются только безналичным расчётом, причём в платёжном поручении жертвователь пишет, кому он хочет помочь – например, поселковой школе или фельдшерскому пункту. Все деньги, поступившие на расчётный счёт фонда, позже переводятся на счета тех организаций, что были указаны в платёжных поручениях. И тут возникает вопрос: почему бы при такой схеме жертвователям не перечислять свою помощь напрямую нуждающимся организациям? Зачем нужно это промежуточное звено в виде фонда?

Из любопытства спрашиваю, а сколько же просили на благотворительность у Татьяны Уколовой и её «сестры по несчастью» Натальи Поздняковой.

– Да что вы! Нам никто никаких сумм не называл, – смеётся Наталья Позднякова. – И не назовёт никогда. Они же нас знают! Два года назад, перед выборами, администрация разослала всем письма за подписью заместителя главы района Лихойванова. В этих письмах нас просили сделать добровольное пожертвование для партии «Единая Россия», а потом прислать в управление сельского хозяйства района копии оплаченных платёжных поручений. Эти письма были разосланы всем, включая меня, представителя «Справедливой России». Мы тогда такой шум подняли, прокуратура разбиралась... Что вы! Теперь они нам никаких сумм называть не будут!

Кстати, «Крестьянин» об этом случае с добровольными пожертвованиями на «Единую Россию» уже писал – в № 34 от 24 августа 2011 года. К публикации была приложена и копия документа-обращения, в котором начальник управления сельского хозяйства Г.Г. Лихойванов даже сумму пожертвования назвал – 20 000 рублей. Тогда Наталья Позднякова заподозрила, что это «закодированный сигнал» и неисполнение просьбы отразится на продлении срока аренды земли. Ни копейки Позднякова не перечислила. Срок аренды не продлили...

Вскоре точку в «хождениях по мукам» Татьяны Уколовой должен поставить суд: женщина подала иск с требованием перевести на себя договоры аренды, заключённые на те земли, что раньше были единым комплексом у неё в аренде. Возможность такого перевода даёт ей

преимущественное право.

Но даже если решением суда всё завершится, исход дела с трудом можно будет назвать благополучным. Месяцы простоя и нервотрёпка, через которую пришлось пройти по милости администрации, – всё это вряд ли можно будет компенсировать.

– Я честно скажу. Та земля, что у меня отняли, большой прибыли никогда не приносила, – призналась Наталья Позднякова. – Наше КФХ

держалось в основном за счёт птицефермы. Но я считаю, что с нами поступили несправедливо, и я буду идти до конца, чего бы мне это ни стоило. Просто потому, что я не хочу быть жертвой, на которую будут показывать пальцем и говорить: «Смотри, мы её сломали – сломаем и тебя!»