Гены покоя не дают

Концентрация фермеров на душу населения в станице Расшеватской, пожалуй, одна из самых высоких на Ставрополье. Чем объяснить этот феномен? Знакомые мне фермеры единодушны во мнении: причина в казачьих генах, которые так и не смогли вытравить те, кто хотел лишить казачество самобытности, растворить его в общей массе населения.

А бывший глава станицы Расшеватской, а ныне фермер Иван Митрофанов доказывает это на конкретных примерах из истории своего рода.

Станица Расшеватская была основана в 1801 году, когда шло активное заселение Кавказа.  Сначала это было село, но когда возникла необходимость защищать новые земли от набегов горцев, Расшеватка получила статус станицы. А население её, состоявшее из крестьяноднодворцев, выходцев из чернозёмных губерний, записали в казаки.

Первым, кто написал заявление о вступлении в кубанское казачество в роду Митрофановых, был Фёдор. Иван Андреевич отчества своего предка не знает, зато знает, что заявление то датировано 1839 годом.

У Фёдора был сын Фома, у которого, в свою очередь, было три сына – Иван, Алексей и Фёдор. 

От Ивана пошла линия, приведшая к фермеру Ивану Андреевичу Митрофанову.

– Про прадеда Ивана я почти ничего не знаю, а вот брат его Фёдор был известным человеком в станице, – рассказывает Иван Андреевич. – В 1880 году он даже избирался станичным атаманом. Был участником русско-турецкой войны 1877-1878 годов и за отличие в делах был 

удостоен Георгиевского креста четвёртой степени.

Навоевавшись, Фёдор Фомич занялся торговлей, да так успешно, что по обороту занимал пятое место в станице. А в Расшеватской на рубеже веков насчитывалось более сотни магазинов и других коммерческих предприятий. Сейчас в центре стоит магазин под названием «Станичный», владеет которым семья фермеров Колесниковых, о которых мы недавно писали в «Крестьянине». Этот дом остался от Фёдора Фомича.

А дом, где жил Фёдор Фомич, не сохранился. На его месте сейчас котлован, из которого брали землю для строительства плотины на реке Расшеватке.

– Туда позже свозили золу из печей со всей станицы. Я помню, как мы мальчишками катались там на санках, – вспоминает Иван Андреевич.

Дед Митрофанова Егор Иванович имел 35 десятин земли. Это было слишком мало, чтоб прокормить семью, в которой было шестеро детей, и дед по примеру своего дяди промышлял коммерцией. Возил лес из Астрахани. Из этой древесины было построено много домов в Расшеватской. Дед выстроил добротные дома и своим детям, среди которых и Андрей – отец Ивана Андреевича.

Разговор о домах деда Егора самопроизвольно вывел нас на тему революционных потрясений. 

Как признаёт Иван Андреевич, предки его, по большому счёту, новые порядки не приняли. Если двоюродный дед Василий, кавалер трёх Георгиев, выступил против них открыто, Иван Андреевич гордится мостом через Расшеватку отправившись в армию Деникина и позже уйдя с белыми за границу, то родной дед Егор остался на родине. Но в колхоз вступать отказался.

– Если у вас там Филька за бригадира, который за жизнь и дома не построил, в землянке жил, то мне там делать нечего, – говорил он. 

По старости лет его не тронули. А очень многих крепких станичников сослали на Урал или на  северо-восток Ставрополья в село Дивное. А добротные их дома перевезли на новые места, и они стали конторами для колхозов.

Та же судьба постигла и дома, которые дед Егор построил для своих детей. Двое погибли на фронте, а отец Митрофанова Андрей Егорович попал в плен. Родным сообщили, что пропал без вести. Когда его жена, бабушка Таня, пошла к председателю с просьбой, чтоб он помог крышу дома отремонтировать, тот дал совет:

– Зачем тебе такой большой дом? Мужа нет, топить всё равно нечем, переходи в колхозную баню.

Она и пошла. В той самой баньке и родился в 49-м Иван Андреевич. А фамильный дом колхозники пустили на дрова. Позже Митрофановы переехали в здание бывшей кузни. Там уже было две комнатки.

– Как мне рассказывала недавно одна бабушка, в 1933 году от голода полстаницы умерло. Улицами вымирали. А в нашей семье никто с голоду не помер. Дедушка Егор собрал всю семью и сказал, что у него золото спрятано и чтоб о том никому не проболтались, так как от

этого жизнь семьи зависит. А сам пошёл в Кропоткин и выменял его на пшено. Позже он не раз туда ходил, а семья на пшённых супчиках и выжила, – вспоминает Иван Андреевич рассказ бабушки Тани. – Когда-то я увидел в станице Григорополисской на колхозном току лозунг: «Никакая глыба золота не заменит крошку хлеба». М-да…

А бывший атаман и коммерсант Фёдор Фомич скончался как раз в начале голодомора в 1933 году. У него тоже золотишко имелось, спрятал в укромном месте. Жена его знала о том, но у неё, видимо, случился инсульт, как говорили тогда – язык отнялся. Так и не смогла сказать родным, где ж тот клад. Туго им пришлось. Как утверждает Митрофанов, когда плотину в 1948 году строили и брали глину с того места, где дом Фёдора Фомича стоял, золото то нашли. По станице слух долго ходил, и называли имена счастливцев. Кто-то в трудах состояние

добывал, а кому-то халява отвалилась. М-да…

Вспоминая свою родословную, Иван Андреевич рассказал мне много интересного, да места в газете, увы, мало. 

Сам он с 16 лет в колхозе работал телятником. Адский труд, особенно зимой. Тогда поклялся, что обязательно в люди выйдет, чтоб не гробиться так бессмысленно. Поступил в техникум сельского хозяйства на факультет механизации. Потом заочно окончил Ставропольский сельхозинститут. Работал на инженерных должностях в колхозе. Став главным инженером, мог бы почивать на лаврах, потихонечку пользуясь служебным положением и наживая благосостояние. Но фамильные гены не давали покоя. В начале 90-х подался в фермеры, подбив на эту идею целую компанию потомков расшеватских казаков. Создали ассоциацию фермеров «Прогресс», которая помогла многим встать на ноги. Был Иван Андреевич и первым демократически избранным главой станичной администрации, как и его предок, атаман Фёдор Фомич. С гордостью показал мне Иван Андреевич мост через речку Расшеватку, строительство которого организовал он, будучи главой. Вот уже 15 лет стоит, как новенький. В свои 63 года мог бы он и на покой податься. Тем более что есть на кого оставить фермерское дело: сын Виталий – надёжный помощник.

– Но как подумаю, что без дела окажусь, жутко становится. У нас в роду не было бездельников, и мне гены не дают покоя. Потому у нас и фермеров в станице много, что у казаков в крови трудолюбие, чувство собственного достоинства. Большевики хоть и не признавали генетику, но хорошо постарались, чтоб вытравить казачьи гены. Не нужен им был свободолюбивый, тяготеющий к собственности народ. Но, судя по всему, недоглядели или не успели. Остались ещё на земле казаки.